Вячеслав Абрамов: Казахстан не сделал ничего, чтобы показать, что он реформировался
Директор Международного центра журналистики MediaNet Вячеслав Абрамов рассказывает о сфере прав человека в Казахстане на фоне председательствования страны в ОБСЕ.
Вячеслав Абрамов: Казахстан не сделал ничего, чтобы показать, что он реформировался
Директор Международного центра журналистики MediaNet Вячеслав Абрамов рассказывает о сфере прав человека в Казахстане на фоне председательствования страны в ОБСЕ.
2010 году Казахстан заступает на пост председателя ОБСЕ. В 2007 году а Мадриде министр иностранных дел Марат Тажин озвучил обязательства от имени страны, в вопросах преобразования и исключения недочетов в демократическом направлении. Выполнил ли Казахстан свои обязательства, насколько соблюдаются права человека в стране-председателе ОБСЕ, какие преобразования сделаны - рассказывает директор Международного центра журналистики MediaNet, шеф-редактор правозащитного портала «Голос Свободы Центральной Азии» Вячеслав Абрамов.
IWPR: Вы регулярно освещаете нарушения прав человека. Какие из них наиболее актуальны в Казахстане?
Абрамов: Это проблемы, связанные с реализацией политических прав и гражданских свобод, прежде всего. Есть ряд недостатков, связанных с культурными и экономическими вопросами. Если говорить о наиболее знаковых проблемах, то я бы назвал реализацию права на свободу слова, права на мирные собрания и на свободу объединений, право на свободу от пыток.
На мой взгляд, когда в стране невозможно говорить о полноценной демократии, о существовании плюрализма мнений, о возможности гражданам свободно выбирать (что бы то не было), то это приводит к тому, что именно политические права ставятся под удар.
Казахстан все более становится похож на классическое авторитарное государство, где понятие «права человека» является относительным, как и понятие «демократия». Это может быть хорошей ширмой. Но нельзя говорить, что в целом в стране принципы свободы мнений, свободы выражения, собрания, передвижения соблюдены.
IWPR: Среди основных проблем, вы отметили одно из часто нарушаемым прав - право на свободу от пыток. Насколько часто встречаются подобные правонарушения у нас в стране? И есть ли какие-то примеры?
Абрамов: Казахстан не является исключением из мировой практики. Фактически ни в одной стране мира нельзя сказать, что пытки искоренены. В Казахстане действительно очень много примеров предполагаемых фактов пыток, которые фиксируют правозащитники. Но самое главное, мы допускаем, что большую часть правозащитники зафиксировать не могут.
Чаще всего пытки у нас совершаются в полиции во время предварительного следствия, для получения признательных показаний в совершении преступления от подозреваемого.
Проводились исследования, результаты которых очень показательны. На первом курсе в академии МВД Казахстана большинство студентов говорят о том, что пытки – это преступление, и пытать человека нельзя. А к четвертому курсу те же студенты, в той же академии говорят, что пытать можно. Они проходят практику, смотрят на то, как работают полицейские и понимают, что ударить человека книгой по голове, сборником пояснений к уголовному кодексу, который весит граммов 800 – это не пытка. И им, к сожалению, никто не разъясняет, что это тоже вид пытки. Что даже легкое причинение вреда здоровью можно расценивать как жестокое обращение.
IWPR: Ну есть ли какие-то пути выхода из сложившейся ситуации? Почему происходят подобные вещи?
Абрамов: Главная причина – это безнаказанность. Очень мало сотрудников правоохранительных органов привлекаются по статье пытки. Их не просто мало, их ничтожно мало. Хотя пытки совершаются, и это признанный факт. И существуют такие структуры, где пытки не просто существуют, пытки там процветают.
Комитет ООН против пыток дал свои рекомендации, и среди них было «осуждение пыток на высшем уровне» - «проявление нулевой терпимости к пыткам». Когда, например, президент страны заявляет, что пытки недопустимы. Это политическое заявление, которое должно дойти до каждого сотрудника правоохранительных органов, до каждого гражданина, который может быть причастен к пыткам. Так вот Казахстан эту «нулевую терпимость» проявить не может. Самый высокий чиновник, который делал подобное заявление – это председатель Верховного Суда.
Суды в Казахстане не реагируют на заявления о пытках. То есть они не дают ходу расследованиям. Суды практически игнорируют все заявления заключенных о том, что их пытали. Существует некий принцип «корпоративной солидарности» – свои прикрывают своих. И именно такая ситуация сейчас складывается в Казахстане.
Сегодня поступают сигналы из детских домов, интернатов, домов для престарелых людей.
В 2007, 2008 годах Media Net, Казахстанское Международною Бюро по правам человека, Freedom House, и ряд организаций из Центральной Азии реализовывали проект «Предотвращение пыток в Центральной Азии». В Казахстане в рамках данного проекта было зафиксировано более 600 жалоб на пытки. И это только те, кто дошел до правозащитников – это только «вершина айсберга». А что там внутри - никому не известно.
Европейский суд по правам человека в ноябре фактически признал Казахстан страной, в которой пытки носят системный характер. Он запретил Украине экстрадировать гражданина Казахстана, который находится уже почти шесть лет под стражей в Киеве. Запрет был вызван тем, что Европейский суд установил, что большинство задержанных в нашей стране подвергаются пыткам. Получается, что спасают граждан от своей же страны. И правильно делают в данном случае. Можно сказать большое спасибо Европейскому суду – это такое признание, что страна делает очень мало для искоренения пыток.
IWPR: Дело Жовтиса, дело Мухтара Джакишева. Как подобные вещи влияют на имидж страны?
Абрамов: Такие дела влияют очень сильно, на мой взгляд – разрушительно. Это два дела, где видно чудовищное желание государства посадить людей. А в случае с Джакишевым, возможно, уничтожить человека. Такие дела убеждают, что государство расправляется с людьми. В случае с делом Жовтиса, речь идет не о том, виновен он или нет. А о справедливости дознания и суда, который продемонстрировал нарушение всех норм, которые можно было нарушить. И приговор, в который было внесено 659 слов, уже после того, как он был зачитан. Не было взято во внимание то, что родные погибшего простили Евгения Жовтиса, примирились с ним.
И когда все это видят внутри страны и за ее пределами люди, которые умеют думать, у них в голове получается очень невеселая картина. И они понимают, что когда государство допускает такое количество нарушений, речь не может идти о желании докопаться до истины. Речь может идти только о расправе.
IWPR: Насколько Казахстан заслуживает пост председателя ОБСЕ?
Абрамов: Мне сложно ответить на вопрос заслуживает или не заслуживает, потому что я понимаю, что пост председателя ОБСЕ был предметом большого торга между Западом и Востоком. Казахстан просто оказался в нужное время в нужном месте.
Казахстан предпринял много усилий, чтобы стать лидером в Центральной Азии, мы добились хороших результатов в экономике. Но если говорить о правах человека, о демократии, то, на мой взгляд, Казахстану очень мало чем похвастать в этой сфере. Нельзя говорить о стране, которая совершает такой вал нарушений, как о хорошем примере.
IWPR: в 2007 году тогдашний министр иностранных дел Казахстана Марат Тажин на министерской встрече ОБСЕ в Мадриде рассказал о планах и обязательствах по преобразованию правовой системы в Казахстане. Насколько те обещания выполнены?
Абрамов: В этом году спикер сената Касымжомарт Токаев заявил, что никаких обязательств Казахстан не давал, а это было просто выступление министра, где было обозначено наше стремление к демократизации общества. И соответственно спрашивать с Казахстана очень сложно.
На мой взгляд, обязательства эти не были выполнены ни на йоту. В законы о выборах, о партиях, о СМИ и о местном самоуправлении, которые были обозначены в этих обязательствах, внесли косметические изменения, которые не изменили фактического положения дел в этих сферах.
Например, если раньше, чтобы зарегистрировать политическую партию, нужно было собрать подписи 50 000 человек, то сейчас 40 000. В стране с населением в 16 млн. человек – это огромный показатель. И при этом усложнилась процедура создания партии. Такая же ситуация со СМИ – вводится пятилетняя уголовная ответственность за нарушение частной жизни. Или вводится «драконовский закон» об Интернете, с которым фактически вводится цензура.
Казахстан не сделал ничего, чтобы показать, что он реформировался. А произошло это, я думаю, потому что ОБСЕ не дала четких сигналов, что будет, если Казахстан не проведет конкретных реформ. Уже тот факт, что стране с однопартийным парламентом впервые позволили возглавлять ОБСЕ, дал повод делать выводы. Например, Казахстан понял, что ему многое будет позволено, и не стал ничего кардинально менять.
Я думаю, что Казахстан не проведет никакой реформы, а сама ОБСЕ ничего не приобретет и особенно не потеряет от председательствования нашей страны.
IWPR: Вы регулярно освещаете нарушения прав человека. Какие из них наиболее актуальны в Казахстане?
Абрамов: Это проблемы, связанные с реализацией политических прав и гражданских свобод, прежде всего. Есть ряд недостатков, связанных с культурными и экономическими вопросами. Если говорить о наиболее знаковых проблемах, то я бы назвал реализацию права на свободу слова, права на мирные собрания и на свободу объединений, право на свободу от пыток.
На мой взгляд, когда в стране невозможно говорить о полноценной демократии, о существовании плюрализма мнений, о возможности гражданам свободно выбирать (что бы то не было), то это приводит к тому, что именно политические права ставятся под удар.
Казахстан все более становится похож на классическое авторитарное государство, где понятие «права человека» является относительным, как и понятие «демократия». Это может быть хорошей ширмой. Но нельзя говорить, что в целом в стране принципы свободы мнений, свободы выражения, собрания, передвижения соблюдены.
IWPR: Среди основных проблем, вы отметили одно из часто нарушаемым прав - право на свободу от пыток. Насколько часто встречаются подобные правонарушения у нас в стране? И есть ли какие-то примеры?
Абрамов: Казахстан не является исключением из мировой практики. Фактически ни в одной стране мира нельзя сказать, что пытки искоренены. В Казахстане действительно очень много примеров предполагаемых фактов пыток, которые фиксируют правозащитники. Но самое главное, мы допускаем, что большую часть правозащитники зафиксировать не могут.
Чаще всего пытки у нас совершаются в полиции во время предварительного следствия, для получения признательных показаний в совершении преступления от подозреваемого.
Проводились исследования, результаты которых очень показательны. На первом курсе в академии МВД Казахстана большинство студентов говорят о том, что пытки – это преступление, и пытать человека нельзя. А к четвертому курсу те же студенты, в той же академии говорят, что пытать можно. Они проходят практику, смотрят на то, как работают полицейские и понимают, что ударить человека книгой по голове, сборником пояснений к уголовному кодексу, который весит граммов 800 – это не пытка. И им, к сожалению, никто не разъясняет, что это тоже вид пытки. Что даже легкое причинение вреда здоровью можно расценивать как жестокое обращение.
IWPR: Ну есть ли какие-то пути выхода из сложившейся ситуации? Почему происходят подобные вещи?
Абрамов: Главная причина – это безнаказанность. Очень мало сотрудников правоохранительных органов привлекаются по статье пытки. Их не просто мало, их ничтожно мало. Хотя пытки совершаются, и это признанный факт. И существуют такие структуры, где пытки не просто существуют, пытки там процветают.
Комитет ООН против пыток дал свои рекомендации, и среди них было «осуждение пыток на высшем уровне» - «проявление нулевой терпимости к пыткам». Когда, например, президент страны заявляет, что пытки недопустимы. Это политическое заявление, которое должно дойти до каждого сотрудника правоохранительных органов, до каждого гражданина, который может быть причастен к пыткам. Так вот Казахстан эту «нулевую терпимость» проявить не может. Самый высокий чиновник, который делал подобное заявление – это председатель Верховного Суда.
Суды в Казахстане не реагируют на заявления о пытках. То есть они не дают ходу расследованиям. Суды практически игнорируют все заявления заключенных о том, что их пытали. Существует некий принцип «корпоративной солидарности» – свои прикрывают своих. И именно такая ситуация сейчас складывается в Казахстане.
Сегодня поступают сигналы из детских домов, интернатов, домов для престарелых людей.
В 2007, 2008 годах Media Net, Казахстанское Международною Бюро по правам человека, Freedom House, и ряд организаций из Центральной Азии реализовывали проект «Предотвращение пыток в Центральной Азии». В Казахстане в рамках данного проекта было зафиксировано более 600 жалоб на пытки. И это только те, кто дошел до правозащитников – это только «вершина айсберга». А что там внутри - никому не известно.
Европейский суд по правам человека в ноябре фактически признал Казахстан страной, в которой пытки носят системный характер. Он запретил Украине экстрадировать гражданина Казахстана, который находится уже почти шесть лет под стражей в Киеве. Запрет был вызван тем, что Европейский суд установил, что большинство задержанных в нашей стране подвергаются пыткам. Получается, что спасают граждан от своей же страны. И правильно делают в данном случае. Можно сказать большое спасибо Европейскому суду – это такое признание, что страна делает очень мало для искоренения пыток.
IWPR: Дело Жовтиса, дело Мухтара Джакишева. Как подобные вещи влияют на имидж страны?
Абрамов: Такие дела влияют очень сильно, на мой взгляд – разрушительно. Это два дела, где видно чудовищное желание государства посадить людей. А в случае с Джакишевым, возможно, уничтожить человека. Такие дела убеждают, что государство расправляется с людьми. В случае с делом Жовтиса, речь идет не о том, виновен он или нет. А о справедливости дознания и суда, который продемонстрировал нарушение всех норм, которые можно было нарушить. И приговор, в который было внесено 659 слов, уже после того, как он был зачитан. Не было взято во внимание то, что родные погибшего простили Евгения Жовтиса, примирились с ним.
И когда все это видят внутри страны и за ее пределами люди, которые умеют думать, у них в голове получается очень невеселая картина. И они понимают, что когда государство допускает такое количество нарушений, речь не может идти о желании докопаться до истины. Речь может идти только о расправе.
IWPR: Насколько Казахстан заслуживает пост председателя ОБСЕ?
Абрамов: Мне сложно ответить на вопрос заслуживает или не заслуживает, потому что я понимаю, что пост председателя ОБСЕ был предметом большого торга между Западом и Востоком. Казахстан просто оказался в нужное время в нужном месте.
Казахстан предпринял много усилий, чтобы стать лидером в Центральной Азии, мы добились хороших результатов в экономике. Но если говорить о правах человека, о демократии, то, на мой взгляд, Казахстану очень мало чем похвастать в этой сфере. Нельзя говорить о стране, которая совершает такой вал нарушений, как о хорошем примере.
IWPR: в 2007 году тогдашний министр иностранных дел Казахстана Марат Тажин на министерской встрече ОБСЕ в Мадриде рассказал о планах и обязательствах по преобразованию правовой системы в Казахстане. Насколько те обещания выполнены?
Абрамов: В этом году спикер сената Касымжомарт Токаев заявил, что никаких обязательств Казахстан не давал, а это было просто выступление министра, где было обозначено наше стремление к демократизации общества. И соответственно спрашивать с Казахстана очень сложно.
На мой взгляд, обязательства эти не были выполнены ни на йоту. В законы о выборах, о партиях, о СМИ и о местном самоуправлении, которые были обозначены в этих обязательствах, внесли косметические изменения, которые не изменили фактического положения дел в этих сферах.
Например, если раньше, чтобы зарегистрировать политическую партию, нужно было собрать подписи 50 000 человек, то сейчас 40 000. В стране с населением в 16 млн. человек – это огромный показатель. И при этом усложнилась процедура создания партии. Такая же ситуация со СМИ – вводится пятилетняя уголовная ответственность за нарушение частной жизни. Или вводится «драконовский закон» об Интернете, с которым фактически вводится цензура.
Казахстан не сделал ничего, чтобы показать, что он реформировался. А произошло это, я думаю, потому что ОБСЕ не дала четких сигналов, что будет, если Казахстан не проведет конкретных реформ. Уже тот факт, что стране с однопартийным парламентом впервые позволили возглавлять ОБСЕ, дал повод делать выводы. Например, Казахстан понял, что ему многое будет позволено, и не стал ничего кардинально менять.
Я думаю, что Казахстан не проведет никакой реформы, а сама ОБСЕ ничего не приобретет и особенно не потеряет от председательствования нашей страны.
