РУССКАЯ АРМИЯ ВОЗВРАЩАЕТСЯ, А С НЕЮ ­ ЗНАКОМЫЕ УГРОЗЫ

немногим менее жестокой, и воздействие на местное население остается точно

таким же.

Томас де Вааль (CRS No. 1, 8-Oct-99)

Когда американский журналист и путешественник Неглей Фарзон обдумывал

путешествие в горы Северного Кавказа в 1929 году, один из русских инженеров

решил его приободрить. "Если ты пойдешь туда," - сказал он, указывая на

карту - "то увидишь, что "они" поднялись пока еще не намного выше 5000

футов". "Они" были, конечно же, коммунистами, которые предпринимали тогда

очередную попытку подчинить регион власти Москвы. В действительности,

московская власть была слабой и в более низменных районах. Северный Кавказ

оказывал сопротивление сталинской коллективизации конца 20-х годов, включая

вооруженные восстания.

Этот регион всегда был одним из наиболее аномальных в России, будучи

полностью русским только в географическом смысле того, что естественная

граница России проходит по Кавказскому хребту. Оказавшись под полным

номинальным контролем России лишь в середине 19-го века, этот регион

остается диким, горным, преимущественно мусульманским и поразительно

многоэтническим: только в Дагестане проживают 34 основные национальности.

Сталинская национальная политика привела к множеству трагедий и осложнений.

Три небольшие северокавказские народности и одна большая - карачаевцы,

балкарцы, ингуши и чеченцы - были депортированы в массовом порядке Сталиным

в Среднюю Азию в 1943-44 годах, что повлекло большие человеческие жертвы.

Сталин полагал, что они никогда больше не вернутся в родные места, но

Никита Хрущев разрешил репатриацию в 1957 году. Другим наследием сталинской

эпохи являются также районы со смешанным населением, такие как

Кабардино-Балкария, в которых разные национальности, имеющие мало общего,

были объединены под одной крышей.

Последствия этой политики все еще ощущаются в Карачаево-Черкессии, где

черкесское меньшинство пытается отделиться, оспаривая результаты прошедших

в мае этого года губернаторских выборов. Советская эпоха оставила также

после себя около десятка тлеющих территориальных конфликтов, среди которых

ссору между Ингушетией Осетией из­за претензий на плодородный Пригородный

район на восточном берегу Терека можно наверное считать наиболее

ожесточенной.

Сложная история региона требует проведения просвещенной национальной

политики, способной предоставить этим горским народам место в новой

пост-коммунистической России.

К сожалению, основным вкладом правительства Ельцина в развитие региона

явилась попытка уничтожить движение за отсоединение Чечни силовыми методами

в 1994-96 годах. Последствия войны, в ходе которой погибли десятки тысяч

(по скромным подсчетам 64000, главным образом, гражданских лиц), были

разрушены многие города и села, будут ощущаться в течении жизни еще по

крайней мере одного поколения.

Пока я пишу эти строки, Москва предпринимает очередную попытку покорить

Чечню силой. И хотя многие декларированные цели отличаются от прежних,

тактика стала лишь немногим менее жестокой, и воздействие на местное

население остается точно таким же.

Последней чеченской военной кампании предшествовала более прагматичная

попытка мирного сосуществования с мятежной и не сломленной кровопролитной

войной Чечней.

Ключевым элементом компромиссного соглашения было совместное использоваение

нефепровода Баку-Новороссийск, перекачивающего каспийскую нефть из

Азербайджана к Черному морю. Нефтепровод проходит по чеченской территории и

чеченскому правительству было предложено долевое участие. В 1999 году это

соглашение утратило силу. Недоверие между Москвой и Чечней, хищения нефти

из нефтепровода, и недостатки в управлении российской нефтяной компанией

"Транснефть" привели к тому, что этот трубопровод фактически перестал

функционировать.

Провал договора по нефтепроводу и нарастающий кризис экономики Чечни,

которая освободилась от российского контроля, но не получила зарубежной

помощи, совпали с наплывом беззакония и подьемом исламского радикализма в

регионе.

Я рассматриваю данную проблему в таком свете, поскольку очень важно

установить, что исламские военизированные движения смогли пустить корни

только в тех районах, где имеются серьезные социальные и политические

проблемы.

На Северном Кавказе и в других регионах живут миллионы российских

мусульман, обладающих всеми правами российским гражданами. Только в

изолированных районах восточного Кавказа, опустошенных войной и

контролируемых ветеранами чеченской войны, наблюдается растущая поддержка

исламского радикализма.

В августе два влиятельных полевых командира, Шамиль Басаев и ветеран

афганской войны, выходец из Саудовской Аравии, некто Хаттаб, перенесли

войну с русскими через границу в гористый Ботлихский район Дагестана.

Обстоятельства этой истории противоречивы. Сам Басаев заявил, что его целью

являлась всего лишь помощь братьям-мусульманам, подвергшимся нападению

русских. По версии русских и дагестанцев, имела место попытка создать

исламский плацдарм в Дагестане и соединить его с мятежными районами Чечни.

Как бы то ни было, это вторжение не имело успеха, так же как и вторая

попытка захватить более низменный Новокалакский район Дагестана несколькими

неделями позже. Провал дагестанской кампании Басаева показывает, насколько

Дагестан отличается от Чечни: республика практически полностью зависит от

российских субсидий, отличается этническим многообразием и совершенно не

собирается отделяться от Москвы.

Более того, местное население не было радикализировано ни ужасами

сталинской депортации, ни недавней чеченской войной.

Российское правительство изобразило дагестанские события как результат

деятельности "международных террористов", пользующихся поддержкой

саудовского миллионера из Афганистана Усамы Бин Ладена. К этой версии нужно

относиться с осторожностью. Хаттаб знаком с Бин Ладеном по Афганистану, но

отрицает какие-либо связи с ним в настоящее время.

Российские источники всегда завышали количество иностранных добровольцев во

время войны в Чечне. Указывая на след Бин Ладена, Россия, как

представляется, пытается заручиться поддержкой Соединенных Штатов в своих

действиях в регионе.

Следует иметь в виду, что за последние два года всякое воздушное сообщение

с Чечней было прервано. Сейчас также перестала функционировать и железная

дорога, связывающая Чечню с Россией. Иностранцы, приезжавшие в Чечню с тех

пор, были вынуждены пользоваться сухопутным транспортом, чтобы попасть в

это опасное место. Было бы странно, если бы их количество превысило

несколько десятков.

Последние волнения на Северном Кавказе совпали, так же как и прошлая

чеченская война, с приближением сезона выборов в России. К сожалению,

регион вновь играет роль "запальника" пороховой бочки конфликта и

используется политиками из Москвы для достижения своих политических целей.

Кто бы ни нес ответственность за взрывы, унесшие жизни сотен обитателей

жилых домов в российских городах - в Москве говорят, что они были

спланированы на Северном Кавказе, в то время, как Кавказ обвиняет в их

организации Москву - новый российский премьер Владимир Путин

воспользовалься этой возможностью, чтобы вновь применить силу против Чечни.

Властители в Москве все еще по привычке считают Северный Кавказ "своим" в

качестве законной части федерации, и одновременно "чужим", являющимся

родиной непонятных темнокожих бандитов, не заслуживающих иметь такие же

права, как их белокожие русские соседи. Чеченская трагедия не прекратится

до тех пор, пока они не проявят больше понимания и чуткости.

Томас де Вааль является корреспондентом и региональным обозревателем

Всемирной службы Би-би-си.