ДАГЕСТАНСКИЕ ПРИЗЫВНИКИ В УСЛОВИЯХ РОССИЙСКОЙ 'ДЕДОВЩИНЫ'
Тяжелые испытания молодых дагестанцев в российской армии.
ДАГЕСТАНСКИЕ ПРИЗЫВНИКИ В УСЛОВИЯХ РОССИЙСКОЙ 'ДЕДОВЩИНЫ'
Тяжелые испытания молодых дагестанцев в российской армии.
Такое случается слишком часто. В прошлом месяце 20-летний призывник из южного российского города Волгодонска, проходивший срочную военную службу в Дагестане, покончил с собой после неудачного побега из части, где, как он жаловался, над ним издевались сослуживцы.
То, что Руслан Махиянов, подобно местным, был кавказцем, не спасло его. По словам родителей Руслана, преследовавшие его солдаты-срочники тоже были с Кавказа.
Дагестанские призывники часто становятся объектами принявшего систематический характер насилия в российской армии, но случается, что и сами они выступают в роли преследователей. Представители культуры, гордо чтящей собственные традиции, они болезненно воспринимают расистское отношение к себе со стороны других россиян и неизбежно оказываются втянутыми в жестокие разборки.
«Проблемы со службой возникают у более чем 80 процентов солдат-срочников, призванных из Дагестана», – сказала председатель Комитета солдатских матерей Дагестана Хури Пирсаидова.
Жертвой казарменного насилия стал в этом году и дагестанец Малик Гаджибабаев. И в том, что с ним случилось, виновны его же земляки. Он написал родителям письмо, в котором умолял их найти возможность перевести его в другую часть. Несмотря на вмешательство военной прокуратуры и уже готовый рапорт о переводе в другой гарнизон, Малика все же оставили служить на прежнем месте.
Сестра Малика Анжела рассказала IWPR: «Сослуживцы завидовали Малику – он был санитаром в госпитале. Шесть человек его избивали, но Малик сбежал и позвонил командиру роты, прося его о помощи. А командир отдал его на «воспитание» землякам».
«16 мая Малик был доставлен в военный госпиталь Амурской области с тяжёлой травмой головы и конечностей, в состоянии комы третьей степени. 28 мая он умер, так и не придя в сознание».
Неуставные отношения, известные в обиходе как «дедовщина» – давняя болезнь российской армии. Самым громким за этот год случаем стало дело Андрея Сычева – призывника-первогодка, получившего от рук сослуживцев тяжелые увечья, из-за которых впоследствии ему пришлось ампутировать обе ноги. В связи с этим инцидентом тогда большой критике подвергся министр обороны России Сергей Иванов, от которого общественность требовала принятия более действенных мер для искоренения этой проблемы.
Сегодня Иванов утверждает, что ситуация улучшается и «дедовщина» пошла на убыль.
Однако Пирсаидова приводит крайне тревожную статистику: «За 2005 год 21 дагестанец-срочник не вернулись домой живыми, на 296 служащих было возбуждено уголовное дело, из них более 80 были осуждены по различным статьям уголовного кодекса Российской Федерации. Более 500 срочников обратились только в Комитет солдатских матерей Дагестана, из них больше половины по вопросу неуставных отношений».
По словам Пирсаидовой, солдат, самовольно покидающих военные части, где проходит их служба, с каждым годом становится все больше. Согласно официальным данным, сказала она, за восемь месяцев 2006 года из армии бежали 52 человека. Но эта информация не отражает всей ситуации, и случаев дезертирства на самом деле больше, – подчеркнула она.
Один призывник, совершивший побег с группой других служивших с ним в одной части дагестанцев, писал домой: «Офицеры каждый раз, напившись, избивали нас резиновыми дубинками, черенками от лопат и обзывали нас «чурками» и «обезьянами»… В батарее «дагов» [дагестанцев] было всего шестеро. Нас поднимали ночью и били. Мы жаловались командиру полка – полковнику Тыщенко. Писали объяснительную. А он нам показал 15 заявлений от наших сослуживцев о том, что мы над ними издеваемся. Но это всё неправда».
Российские военные чиновники в Дагестане, к которым обратился IWPR, отказались рассказывать какие-либо отдельные случаи «дедовщины» в армии. Но, как сказал начальник отдела морально-психологической и информационной работы дагестанского Военного комиссариата Абакар Давудов, дагестанские солдаты выступают как в роли объектов, так и субъектов насилия.
«В вопросах «дедовщины» дагестанские ребята чаще выступают как нападающая сторона, а не как потерпевшая, – сказал он. – Наши ребята и духом сильнее, и держатся друг за друга. Однако любые правонарушения дагестанцев в рядах армии сразу переводятся в разряд национальных».
По мнению общественных активистов, неуставные отношения поощряются «сверху».
«Этих ребят называют «защитниками Отечества», да какие они защитники, они настоящие рабы», – возмущается Хури Пирсаидова.
«Они рабы своих командиров и всего воинского уклада. Командиры самоустраняются от воспитания солдат. Этим занимаются «деды». Когда солдаты рассказывают своим командирам о проблемах со здоровьем, то в ответ слышат, что они симулянты. В апреле этого года один такой «симулянт» Висирпаша Аминов умер от пневмонии. В госпиталь его положили только тогда, когда он потерял сознание, но спасти его жизнь было уже поздно. Родителям солдат, даже если они приедут в часть, могут под любым предлогом не дать увидеться с сыном. Всё зависит от воли командира. Он как хозяин солдата – делает с ним, что хочет».
С ней соглашается руководитель Дагестанского филиала общественного движения «НАШИ» Шихсаид Давидханов. «Позиция командования части – это главная проблема. Командиры кипят ненавистью к «черным». Сейчас проблема не столько в «дедовщине», сколько в произволе офицерского состава. Они стравливают ребят, создают группировки, покровительствуют обидчикам, намеренно уничтожают, губят и давят кавказцев».
Но Хури Пирсаидова получает письма не только от солдат-срочников и их родителей, но и от офицеров. В одном из таких писем командир части в Красноярском крае обращается к военному комиссару Буйнакска, жалуясь на поведение некого Гамзата Магомедова, призванного из этого дагестанского города. Он пишет, что призывник бросил табурет в окно, разбил стекло в казарме, буянил, оскорблял офицеров, а раннее, «выражая недовольство тем, что его призвали в армию и одели в военную форму, демонстративно разделся и бегал по территории части в нижнем белье».
«Я всегда предупреждаю призванных ребят, чем может закончиться подобное поведение, – говорит Пирсаидова. – В ответ они защищаются: мы дагестанские мужчины, мы не должны полы мыть. Даже эти сугубо бытовые проблемы могут стать причиной столкновения офицеров и ребят. А какая сура Корана говорит о том, что нельзя полы мыть?»
Специально по этому вопросу в республиканской прессе выступил даже муфтий Дагестана Ахмад-хаджи Абдулаев: «Я призываю всех военнослужащих-мусульман добросовестно выполнять свой долг. В Коране ничего не сказано о том, что унизительно и оскорбительно заниматься мужчине хозяйственными работами. Начался призыв и я дал поручение имамам мечетей наставлять призывников, чтобы в войсках они не создавали проблем».
Многие родители ищут способы избавить своих сыновей от службы в армии. С этой целью Убайдат Магомаева из Кизляра устроила своего младшего сына в вуз с военной кафедрой, а старшему сделала фальшивую медицинскую карту, в которой говорилось о том, что он был душевнобольным, нуждавшимся в лечении в психиатрической клинике.
«Когда мне приходилось его навещать в этом ужасном заведении, он мне говорил «не бойся, это нормальные психи. Они такие же, как я – «косят» от армии», – вспоминает Убайдат.
Но и у этой истории трагический конец – в больнице сына Магомаевой полоснул ножом по сонной артерии настоящий душевнобольной, и он умер.
Сапият Магомедова, независимый журналист, Махачкала, Дагестан
То, что Руслан Махиянов, подобно местным, был кавказцем, не спасло его. По словам родителей Руслана, преследовавшие его солдаты-срочники тоже были с Кавказа.
Дагестанские призывники часто становятся объектами принявшего систематический характер насилия в российской армии, но случается, что и сами они выступают в роли преследователей. Представители культуры, гордо чтящей собственные традиции, они болезненно воспринимают расистское отношение к себе со стороны других россиян и неизбежно оказываются втянутыми в жестокие разборки.
«Проблемы со службой возникают у более чем 80 процентов солдат-срочников, призванных из Дагестана», – сказала председатель Комитета солдатских матерей Дагестана Хури Пирсаидова.
Жертвой казарменного насилия стал в этом году и дагестанец Малик Гаджибабаев. И в том, что с ним случилось, виновны его же земляки. Он написал родителям письмо, в котором умолял их найти возможность перевести его в другую часть. Несмотря на вмешательство военной прокуратуры и уже готовый рапорт о переводе в другой гарнизон, Малика все же оставили служить на прежнем месте.
Сестра Малика Анжела рассказала IWPR: «Сослуживцы завидовали Малику – он был санитаром в госпитале. Шесть человек его избивали, но Малик сбежал и позвонил командиру роты, прося его о помощи. А командир отдал его на «воспитание» землякам».
«16 мая Малик был доставлен в военный госпиталь Амурской области с тяжёлой травмой головы и конечностей, в состоянии комы третьей степени. 28 мая он умер, так и не придя в сознание».
Неуставные отношения, известные в обиходе как «дедовщина» – давняя болезнь российской армии. Самым громким за этот год случаем стало дело Андрея Сычева – призывника-первогодка, получившего от рук сослуживцев тяжелые увечья, из-за которых впоследствии ему пришлось ампутировать обе ноги. В связи с этим инцидентом тогда большой критике подвергся министр обороны России Сергей Иванов, от которого общественность требовала принятия более действенных мер для искоренения этой проблемы.
Сегодня Иванов утверждает, что ситуация улучшается и «дедовщина» пошла на убыль.
Однако Пирсаидова приводит крайне тревожную статистику: «За 2005 год 21 дагестанец-срочник не вернулись домой живыми, на 296 служащих было возбуждено уголовное дело, из них более 80 были осуждены по различным статьям уголовного кодекса Российской Федерации. Более 500 срочников обратились только в Комитет солдатских матерей Дагестана, из них больше половины по вопросу неуставных отношений».
По словам Пирсаидовой, солдат, самовольно покидающих военные части, где проходит их служба, с каждым годом становится все больше. Согласно официальным данным, сказала она, за восемь месяцев 2006 года из армии бежали 52 человека. Но эта информация не отражает всей ситуации, и случаев дезертирства на самом деле больше, – подчеркнула она.
Один призывник, совершивший побег с группой других служивших с ним в одной части дагестанцев, писал домой: «Офицеры каждый раз, напившись, избивали нас резиновыми дубинками, черенками от лопат и обзывали нас «чурками» и «обезьянами»… В батарее «дагов» [дагестанцев] было всего шестеро. Нас поднимали ночью и били. Мы жаловались командиру полка – полковнику Тыщенко. Писали объяснительную. А он нам показал 15 заявлений от наших сослуживцев о том, что мы над ними издеваемся. Но это всё неправда».
Российские военные чиновники в Дагестане, к которым обратился IWPR, отказались рассказывать какие-либо отдельные случаи «дедовщины» в армии. Но, как сказал начальник отдела морально-психологической и информационной работы дагестанского Военного комиссариата Абакар Давудов, дагестанские солдаты выступают как в роли объектов, так и субъектов насилия.
«В вопросах «дедовщины» дагестанские ребята чаще выступают как нападающая сторона, а не как потерпевшая, – сказал он. – Наши ребята и духом сильнее, и держатся друг за друга. Однако любые правонарушения дагестанцев в рядах армии сразу переводятся в разряд национальных».
По мнению общественных активистов, неуставные отношения поощряются «сверху».
«Этих ребят называют «защитниками Отечества», да какие они защитники, они настоящие рабы», – возмущается Хури Пирсаидова.
«Они рабы своих командиров и всего воинского уклада. Командиры самоустраняются от воспитания солдат. Этим занимаются «деды». Когда солдаты рассказывают своим командирам о проблемах со здоровьем, то в ответ слышат, что они симулянты. В апреле этого года один такой «симулянт» Висирпаша Аминов умер от пневмонии. В госпиталь его положили только тогда, когда он потерял сознание, но спасти его жизнь было уже поздно. Родителям солдат, даже если они приедут в часть, могут под любым предлогом не дать увидеться с сыном. Всё зависит от воли командира. Он как хозяин солдата – делает с ним, что хочет».
С ней соглашается руководитель Дагестанского филиала общественного движения «НАШИ» Шихсаид Давидханов. «Позиция командования части – это главная проблема. Командиры кипят ненавистью к «черным». Сейчас проблема не столько в «дедовщине», сколько в произволе офицерского состава. Они стравливают ребят, создают группировки, покровительствуют обидчикам, намеренно уничтожают, губят и давят кавказцев».
Но Хури Пирсаидова получает письма не только от солдат-срочников и их родителей, но и от офицеров. В одном из таких писем командир части в Красноярском крае обращается к военному комиссару Буйнакска, жалуясь на поведение некого Гамзата Магомедова, призванного из этого дагестанского города. Он пишет, что призывник бросил табурет в окно, разбил стекло в казарме, буянил, оскорблял офицеров, а раннее, «выражая недовольство тем, что его призвали в армию и одели в военную форму, демонстративно разделся и бегал по территории части в нижнем белье».
«Я всегда предупреждаю призванных ребят, чем может закончиться подобное поведение, – говорит Пирсаидова. – В ответ они защищаются: мы дагестанские мужчины, мы не должны полы мыть. Даже эти сугубо бытовые проблемы могут стать причиной столкновения офицеров и ребят. А какая сура Корана говорит о том, что нельзя полы мыть?»
Специально по этому вопросу в республиканской прессе выступил даже муфтий Дагестана Ахмад-хаджи Абдулаев: «Я призываю всех военнослужащих-мусульман добросовестно выполнять свой долг. В Коране ничего не сказано о том, что унизительно и оскорбительно заниматься мужчине хозяйственными работами. Начался призыв и я дал поручение имамам мечетей наставлять призывников, чтобы в войсках они не создавали проблем».
Многие родители ищут способы избавить своих сыновей от службы в армии. С этой целью Убайдат Магомаева из Кизляра устроила своего младшего сына в вуз с военной кафедрой, а старшему сделала фальшивую медицинскую карту, в которой говорилось о том, что он был душевнобольным, нуждавшимся в лечении в психиатрической клинике.
«Когда мне приходилось его навещать в этом ужасном заведении, он мне говорил «не бойся, это нормальные психи. Они такие же, как я – «косят» от армии», – вспоминает Убайдат.
Но и у этой истории трагический конец – в больнице сына Магомаевой полоснул ножом по сонной артерии настоящий душевнобольной, и он умер.
Сапият Магомедова, независимый журналист, Махачкала, Дагестан
