Сможет ли Узбекистан по-новому открыться миру?
Есть новые перспективы во внешней политике, но внутренние реформы, в целом, являются формальными.
Сможет ли Узбекистан по-новому открыться миру?
Есть новые перспективы во внешней политике, но внутренние реформы, в целом, являются формальными.
За три месяца с момента назначения новый президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев провел ряд мер, которые, как кажется, демонстрируют готовность открыть одну из самых изолированных стран в мире.
Его предшественник Ислам Каримов, скончавшийся в сентябре 2016 года, правил страной железной рукой в течение 27 лет.
Но недавно, наряду с очевидными попытками снять напряженность с соседними государствами и ослабить визовые ограничения, режим освободил трех политических заключенных, отсидевших немалый срок.
Джон Маклауд, старший аналитик по России и СНГ в «Oxford Analytica» и бывший шеф-редактор IWPR, рассказал, что это «ранние сигналы» о намерениях измениться, но предупредил, что вряд ли в стране пройдут существенные внутренние реформы.
IWPR: Узбекистан объявил о плане отменить краткосрочные въездные визы для граждан 27 стран с апреля, хотя этот шаг был отсрочен. Вы рассматриваете это как попытку способствовать росту туристической индустрии или как часть более масштабного плана по открытию перед миром?
Маклауд: Конечно, это направлено на увеличение количества туристов, но также говорит и о том, что местная бюрократия готова к большей открытости. Однако, чтобы восприятие об Узбекистане извне действительно изменилось, понадобятся дополнительные меры и реальные изменения в таких сферах, как бизнес-среда.
Шавкат Мирзиёев нанес свой первый государственный визит в качестве президента в Туркменистан в начале марта. Какова роль Узбекистана в центральноазиатском регионе?
Узбекистан географически находится в самом центре, имеет самое многочисленное население и является историческим и культурным центром региона. Именно так он себя видит, но в любом случае последние пару десятков лет это было и проклятием, и благом. Узбекистан c обидой наблюдал за становлением Казахстана как нефтяной державы. Также были трудные взаимоотношения с небольшим Кыргызстаном и Таджикистаном по водным и некоторым политическим вопросам. Туркменистан является изоляционистом, авторитарным государством, и с этой страной у Узбекистана тоже были разногласия.
(См. Туркменистан и Узбекистан: до экономической свободы далеко).
Новый президент рано дал понять, что хочет изменить эту ситуацию и стал говорить с соседями. Если все это продолжится и Узбекистан будет готов не принимать во внимание, но и не пренебрегать спорными вопросами, существующими между соседями, то это будет хорошо, как для самого Узбекистана, как центра региона, так и для всех остальных центральнозиатских стран. В этом случае наладятся торговые, транспортные и энергетические связи.
Авиарейсы между Ташкентом и Душанбе возобновились в начале 2017 года впервые за 25 лет и некоторые таджикские эксперты даже выразили надежду на предстоящее сотрудничество по Рогунской ГЭС. Этот гигантский гидроэлектрический проект оказался спорным, так как мог потенциально лишить Узбекистан и другие страны низовья жизненно важного орошения. Однако 20 февраля Узбекистан неожиданно отказал воздушному судну из Таджикистана в посадке в Ташкенте. Что вы думаете по этому поводу?
Я так понимаю, что авиарейсы продолжатся и что все технические или административные сбои, которые заблокировали первую попытку, будут устранены. Для Таджикистана огромное значение имеет принятие помощи, которую им предлагают.
И опять же легкого разговора не будет. Вопрос Рогунской ГЭС – это большая проблема. Таджики решительно настроены на завершение этого огромного проекта, который, по словам узбеков, перекроет воду, столь необходимую их сельскому хозяйству. Это привело к вражде. Сейчас у двух стран появилась редкая возможность решить этот вопрос не экстренными мерами, а найти механизмы и способы обсуждения спора в менее агрессивной форме, найти точки соприкосновения и, вероятно, прийти к компромису.
Известный оппозиционный журналист Мухаммад Бекжон был недавно освобожден после 18 лет заключения. Это тенденция или скорее исключение?
Я не уверен в том, что освобождение Мухаммада Бекжона является началом реальных изменений. Бекжон и двое других – Рустам Усмонов и Самандар Коконов – находились в тюрьме около двадцати лет. Покойный президент Ислам Каримов имел личную неприязнь к людям, которые противостояли ему в ранние постсоветские годы. А Бекжон является братом врага Каримова номер один, беглого лидера оппозиции Мухаммада Солиха.
Мирзиёев не имеет личных причин для заключения этих старейших политических заключенных, поэтому их освобождение не принесет ему вреда.
То, что мы видим в данный момент, это ранние сигналы его намерения изменить ситуацию. Но не более. Множество препятствий стоит на пути данного намерения Мирзиёева, который понимает, какие изменения необходимы, а затем осуществляет их. Он работает в условиях жесткой политической системы, которая не предназначена для изменений, в системе, продуктом которой он сам является.
Боюсь, что изменения во внутренней политической системе будут минимальными и фактически просто формальными. Во внешней политике есть перспективы изменений: меньше каримовского инстинктивного изоляционизма и больше понимания преимуществ экономического сотрудничества для страны, у которой нет выхода к морю.
Каримов был частью советской номенклатуры, тогда как карьера Мирзиёева сформировалась после обретения Узбекистаном независимости. Как это могло повлиять на стиль руководства Мирзиёева?
Я не считаю, что Мирзиёев фундаментально отличается от Каримова по сути. В конце концов, недемократическая иерархия, которая сейчас у власти, является по большей части продуктом советской системы. Если вы в ней, вы к ней приспосабливаетесь, а не она к вам. Мы видим это даже в молодых чиновниках, получивших образование на западе. Они вживаются в образ в закрытой, авторитарной и часто коррупционной администрации, где единственная конкуренция идет между соперничающими группами покровителей.
Поэтому, несмотря на то, что Мирзиёев продемонстрировал либеральные тенденции, я весьма пессимистичен насчет перспектив провести реформы в системе так, чтобы дать реальный выбор электорату. Как я и говорил, он – продукт системы и это усложняет беспристрастный взгляд на нее, несмотря на его желание.
Данная статья произведена в рамках проекта IWPR «Усиление потенциала и налаживание мостов между народами Центральной Азии» при поддержке Министерства иностранных дел Норвегии.
