ЧЕЧЕНЦЫ ТОСКУЮТ ПО РОДНЫМ ГОРАМ
Пустые села, как немое свидетельство гонений и войны.
ЧЕЧЕНЦЫ ТОСКУЮТ ПО РОДНЫМ ГОРАМ
Пустые села, как немое свидетельство гонений и войны.
По мере того, как вьющаяся горная дорога поднимается вверх мимо деревни Шатой к небольшому поселению Тусхарой, местность становится все менее обжитой. На каком-то отрезке пути взору путешественника предстает неожиданная картина – уединившись в чаще девственного леса, стоят, белея известкой, два дома.
Тусхарой расположился у самой вершины горы. Пятнадцать лет назад здесь коротал свой век 90-летний старик по имени Алауддин. А по соседству с ним жила семья чеченских скотоводов. Сюда – на родину предков – они приехали из балтийского Калининграда, оставив там работу, приносившую им неплохой заработок.
После того, как в 1944 году Сталин депортировал все чеченское население, расположенные в горах деревни – самые древние поселения чеченцев – стали ветшать. В 1957 году Никита Хрущев разрешил чеченцам возвратиться на родину, но селиться в горах им было запрещено. Тех, кто, минуя запрет, все же пытался устроиться в селах, где прежде жили их отцы, насильственно переселяли на равнину.
И только в начале девяностых годов, когда Чечня в одностороннем порядке провозгласила независимость от Москвы, в этих селах вновь появилась жизнь.
За годы войны ситуация изменилась, и вот история повторяется – горные села опять объявлены закрытой зоной, и только российские военные имеют туда доступ. Теперь местные жители, военные и чеченские власти спорят между собой о том, кому принадлежит право пребывания в этих древних живописных местах.
По утверждению чеченских экспертов, запретная пограничная зона, тянущаяся вдоль границы с Грузией, имеет всего пять километров в ширину. Эта территория, говорят они, не может включать в себя населенные пункты, но доступ в села, расположенные за ее пределами – в тот же Тусхарой, который расположен в сорока километрах от границы – должен быть открыт. Между тем это село, начитывающее 35-40 домов, по-прежнему пустует, и все из-за неразрешимого спора с военными.
Вот что сказал IWPR Магадин Албастов – коренной тусхароец, который теперь живет в равнинной части Чечни: "Мои отец и братья были среди тех, кто восстанавливал Тусхарой в начале девяностых годов. Я тоже жил в родном селе, сельским трудом добывал для семьи средства для существования. И я готов вернуться на землю предков в любой день, но военные не дают нам этой возможности".
"Мы не хотим и не можем жить на одной территории с военными. Это небольшая территория на вершине горы, где нельзя возвести жилье на далеком расстоянии от других людей. А как показывает чеченская действительность, находиться под боком у вооруженных до зубов людей небезопасно".
Исмаил Мунаев, который руководит чеченским отделением российской службы по охране памятников культуры, рассказывает, что на территории Тусхароя без согласования с ним и без ведома районных властей были построены военные бараки.
В этих горных местах находятся самые ценные объекты чеченского историко-архитектурного наследия. На протяжении многих веков неприступные ущелья, глубокие пропасти и высокие скалы защищали от мародеров здешние башни, склепы и святилища, которые здесь исчисляются сотнями.
Серьезно поврежденные за годы войны, эти постройки теперь еще страдают от рук обосновавшихся в горах российских военных.
Формально древние строения находятся в ведении Аргунского музея-заповедника, который занимает большую часть горной местности на юге и юго-востоке республики. Однако на деле уже несколько лет – с тех пор, как в 2000 году федеральными войсками здесь был сброшен десант – эта территория полностью контролируется российскими военными и пограничниками.
По словам директора заповедника Саида Саратова, военные командиры, с которыми он встречался, говорили ему, что не возражают против возвращения населения в горные села. Однако, говорит он, проблема в том, что сельчане боятся иметь в качестве своих соседей российских солдат.
"Горцы не хотят жить в селах и на хуторах бок о бок с военными, они требуют ухода этих подразделений. Вот такое противоречие, которое пока не разрешить", – сказал Саратов.
Только в течение последнего года, отмеченного спадом вооруженного противостояния в Чечне, кураторы культурного наследия Исмаил Мунаев и Саид Саратов имеют доступ на эту территорию.
И все это время в вопросе о том, кому таки хозяйствовать на этой земле, сохраняется полная неразбериха. В декабре прошлого года чеченское правительство решило отдать в аренду военным и пограничникам часть территории Аргунского заповедника – в целом, более трех тысяч гектаров. Но уже в феврале это решение было отменено. Самим же правительством.
"Кроме того, Аргунский музей-заповедник имеет федеральный статус, – сказал Исмаил Мунаев. – И принимать решения по заповедным землям могут только федеральные власти".
В попытке снять возникшее в результате "земельного" спора напряжение военные предложили жителям Тусхароя денежные компенсации. Однако тусхаройцы отказываются принять эти деньги, по-прежнему требуя, чтобы военные покинули их село.
"Некоторые горцы взяли компенсации за утраченное жилье, но, потеряв надежду на возвращение к родным очагам, они израсходовали полученные деньги на свои насущные нужды", – сказал руководитель правозащитной организации "Мемориал" в Грозном Шамиль Тангиев.
Около двадцати сел в отдаленных Веденском и Шатойском остаются недоступными как для чеченских чиновников, так и простых жителей.
"На этой [запретной] территории расположены средневековые поселения Хой и Макажой, где сосредоточена значительная часть памятников, – сказал Саратов. – Но даже как директор заповедника я не могу влиять на ситуацию, поскольку доступ в этот район закрыт, а на блокпостах выше Харачоя мое удостоверение директора ничего не значит".
По словам Саратова, с просьбой о предоставлении ему письменного разрешения на прохождение этих блокпостов он обратился к одному российскому военному командиру, однако получил отказ.
Активист неправительственного сектора Елена Буртина говорит, что в действительности горцам возвращаться некуда – большая часть сельских домов разрушена, а инфраструктура полностью отсутствует. Средств на обзаведение новым хозяйством у людей нет, а расплодившиеся за время их отсутствия дикие звери будут уничтожать скот.
Чеченское руководство начинает принимать меры для защиты средневековых поселений от разрушения, но на то, чтобы вернуть туда людей, уйдут многие годы.
Амина Висаева, корреспондент газеты "Грозненский рабочий".
Тусхарой расположился у самой вершины горы. Пятнадцать лет назад здесь коротал свой век 90-летний старик по имени Алауддин. А по соседству с ним жила семья чеченских скотоводов. Сюда – на родину предков – они приехали из балтийского Калининграда, оставив там работу, приносившую им неплохой заработок.
После того, как в 1944 году Сталин депортировал все чеченское население, расположенные в горах деревни – самые древние поселения чеченцев – стали ветшать. В 1957 году Никита Хрущев разрешил чеченцам возвратиться на родину, но селиться в горах им было запрещено. Тех, кто, минуя запрет, все же пытался устроиться в селах, где прежде жили их отцы, насильственно переселяли на равнину.
И только в начале девяностых годов, когда Чечня в одностороннем порядке провозгласила независимость от Москвы, в этих селах вновь появилась жизнь.
За годы войны ситуация изменилась, и вот история повторяется – горные села опять объявлены закрытой зоной, и только российские военные имеют туда доступ. Теперь местные жители, военные и чеченские власти спорят между собой о том, кому принадлежит право пребывания в этих древних живописных местах.
По утверждению чеченских экспертов, запретная пограничная зона, тянущаяся вдоль границы с Грузией, имеет всего пять километров в ширину. Эта территория, говорят они, не может включать в себя населенные пункты, но доступ в села, расположенные за ее пределами – в тот же Тусхарой, который расположен в сорока километрах от границы – должен быть открыт. Между тем это село, начитывающее 35-40 домов, по-прежнему пустует, и все из-за неразрешимого спора с военными.
Вот что сказал IWPR Магадин Албастов – коренной тусхароец, который теперь живет в равнинной части Чечни: "Мои отец и братья были среди тех, кто восстанавливал Тусхарой в начале девяностых годов. Я тоже жил в родном селе, сельским трудом добывал для семьи средства для существования. И я готов вернуться на землю предков в любой день, но военные не дают нам этой возможности".
"Мы не хотим и не можем жить на одной территории с военными. Это небольшая территория на вершине горы, где нельзя возвести жилье на далеком расстоянии от других людей. А как показывает чеченская действительность, находиться под боком у вооруженных до зубов людей небезопасно".
Исмаил Мунаев, который руководит чеченским отделением российской службы по охране памятников культуры, рассказывает, что на территории Тусхароя без согласования с ним и без ведома районных властей были построены военные бараки.
В этих горных местах находятся самые ценные объекты чеченского историко-архитектурного наследия. На протяжении многих веков неприступные ущелья, глубокие пропасти и высокие скалы защищали от мародеров здешние башни, склепы и святилища, которые здесь исчисляются сотнями.
Серьезно поврежденные за годы войны, эти постройки теперь еще страдают от рук обосновавшихся в горах российских военных.
Формально древние строения находятся в ведении Аргунского музея-заповедника, который занимает большую часть горной местности на юге и юго-востоке республики. Однако на деле уже несколько лет – с тех пор, как в 2000 году федеральными войсками здесь был сброшен десант – эта территория полностью контролируется российскими военными и пограничниками.
По словам директора заповедника Саида Саратова, военные командиры, с которыми он встречался, говорили ему, что не возражают против возвращения населения в горные села. Однако, говорит он, проблема в том, что сельчане боятся иметь в качестве своих соседей российских солдат.
"Горцы не хотят жить в селах и на хуторах бок о бок с военными, они требуют ухода этих подразделений. Вот такое противоречие, которое пока не разрешить", – сказал Саратов.
Только в течение последнего года, отмеченного спадом вооруженного противостояния в Чечне, кураторы культурного наследия Исмаил Мунаев и Саид Саратов имеют доступ на эту территорию.
И все это время в вопросе о том, кому таки хозяйствовать на этой земле, сохраняется полная неразбериха. В декабре прошлого года чеченское правительство решило отдать в аренду военным и пограничникам часть территории Аргунского заповедника – в целом, более трех тысяч гектаров. Но уже в феврале это решение было отменено. Самим же правительством.
"Кроме того, Аргунский музей-заповедник имеет федеральный статус, – сказал Исмаил Мунаев. – И принимать решения по заповедным землям могут только федеральные власти".
В попытке снять возникшее в результате "земельного" спора напряжение военные предложили жителям Тусхароя денежные компенсации. Однако тусхаройцы отказываются принять эти деньги, по-прежнему требуя, чтобы военные покинули их село.
"Некоторые горцы взяли компенсации за утраченное жилье, но, потеряв надежду на возвращение к родным очагам, они израсходовали полученные деньги на свои насущные нужды", – сказал руководитель правозащитной организации "Мемориал" в Грозном Шамиль Тангиев.
Около двадцати сел в отдаленных Веденском и Шатойском остаются недоступными как для чеченских чиновников, так и простых жителей.
"На этой [запретной] территории расположены средневековые поселения Хой и Макажой, где сосредоточена значительная часть памятников, – сказал Саратов. – Но даже как директор заповедника я не могу влиять на ситуацию, поскольку доступ в этот район закрыт, а на блокпостах выше Харачоя мое удостоверение директора ничего не значит".
По словам Саратова, с просьбой о предоставлении ему письменного разрешения на прохождение этих блокпостов он обратился к одному российскому военному командиру, однако получил отказ.
Активист неправительственного сектора Елена Буртина говорит, что в действительности горцам возвращаться некуда – большая часть сельских домов разрушена, а инфраструктура полностью отсутствует. Средств на обзаведение новым хозяйством у людей нет, а расплодившиеся за время их отсутствия дикие звери будут уничтожать скот.
Чеченское руководство начинает принимать меры для защиты средневековых поселений от разрушения, но на то, чтобы вернуть туда людей, уйдут многие годы.
Амина Висаева, корреспондент газеты "Грозненский рабочий".
