Грузия: борьба с радикализацией

14 июня 2015 года более 100 тяжеловооруженных спецназовцев в камуфляже и балаклавах, закрывающих лица, провели рейд в домах жителей Панкисского ущелья, которых они подозревали в связях с Исламским государством.

Материалы, снятые во время операции на видеокамеры и фотоаппараты, вероятно, в больше степени предназначались для выхода в эфир или публикации на следующий день, чем для предложения решения проблемы радикализации в Грузии. Было задержано несколько человек, но обвинение предъявили только одному – Айюфу Борчашвили.

Но даже если рейд рисковал омрачить взаимоотношения с местной общиной в Панкиси, то после того, как в течение года чиновники, аналитики и журналисты приуменьшали проблему или вовсе отрицали ее наличие, в мирном по другим показателям регионе, правительство Грузии однозначно подтвердило, что она существует.

В Панкисском ущелье проживают кистинцы – мусульманское этническое меньшинство, насчитывающее чуть более 8 000 человек и имеющее общие корни с чеченцами из Северного Кавказа. Панкиси стал родиной и для чеченских беженцев, которые бежали сюда из-за войн в 90-х и 2000-х годах.

На сегодняшний день, погибшими во время боевых действий в Сирии считаются 13 жителей Панкиси. Уроженец Панкиси Тархан Батирашвили, известный как  Абу Умар аль-Шишани является одним из командиров Исламского государства в Сирии. По подсчетам, в боевых действиях Сирии принимают участие от 50 до 100 жителей Панкиси, и хотя этот показатель часто называют «низким», в процентном соотношении на душу населения он не очень отличается от цифр из других стран.

Таджикский офис ОБСЕ, например, воспринимает эту проблему очень серьезно и оказывает правительству Душанбе помощь в разработке национальной стратегии по борьбе с радикализацией, несмотря на то, что в оценке Иностранные террористы-боевики учтено всего 200 жителей страны. Как и в Грузии, в других странах этот показатель немного выше, но население Таджикистана, большая часть которого исповедует ислам, составляет восемь миллионов человек. В преимущественно христианской Грузии проживает всего 3.7 миллионов человек.

Более того, радикализация, по всей видимости, не ослабевает в Панкиси и еще в одной части страны – Аджарии, а по данным Тбилисского офиса Европейского центра по вопросам меньшинств, и в селе Караджала, в котором проживают этнические азербайджанцы. С учетом отстутсвия инициатив на уровне общины и гражданского общества для тех, кто подвержен риску радикализации, еще большую озабоченность вызывает непонимание роли, которую в решении этой проблемы может сыграть Борьба с насильственным экстремизмом (CVE).

В то время, как борьба с терроризмом зачастую ассоциируется с секретными службами и структурами безопасности, Борьба с насильственным экстремизмом использует мягкий и в большей степени превентивный подход, проводя работу с членами общин и религиозными лидерами, женщинами и молодежью, а также в местах с высокими риском, например тюрьмах. Это делается для превенции радикализации, идентификации и вмешательства в то, что ОБСЕ называет Насильственным экстремизмом и радикализацией, ведущим к терроризму (VERLT).

Действительно, в дискуссиях двухдневной конференции экспертов по борьбе с терроризмом Борьба с подстрекательством и вербовкой иностранных террористов-боевиков, которая в конце прошлого месяца было организована ОБСЕ в Вене, вместо правоприменения и методов наказания, обсуждалась необходимость приоритизации превентивных мер. Соседние Армения и Азербайджан присутствовали, а Грузия, несмотря на приглашение, полученное наряду с другими странами-членами ОБСЕ, нет.

Но, несмотря на то, что Грузия не была представлена на конференции, она все же была упомянута. Первый раз заместителем министра иностранных дел России по борьбе с терроризмом и бывшим замдиректора Федеральной службы безопасности Олегом Сыромолотовым, который назвал Грузию и Азербайджан не только источниками иностранных террористов-боевиков, но также и транзитными путями из России в Сирию; и затем офисом ОБСЕ в Бишкеке, который наряду с Россией, Турцией и Украиной назвал Грузию основным транзитным маршрутом для иностранных террористов-боевиков из Киргизии и других стран Центральной Азии.

Бюро госдепартамента США по борьбе с терроризмом и Международная кризисная группа  также разделили мнение Сыромолотова о том, что Грузия является транзитным путем из России. Аналитик Международной кризисной группы по Северному Кавказу Варвара Пахоменко добавила, что Тбилиси и Москва продолжают сотрудничество по конкретным делам, касающимся КПП Верхний Ларс. По словам Пахоменко, это продолжается с начала соблюдения норм безопасности во время подготовки к Зимним Олимпийским играм в Сочи в 2014 году.

Тогда как Грузия, согласно требованиям Резолюции 2179 Совета безопасности ООН за прошлый, год ужесточила пограничный контроль, помимо некоторых жестов, таких как ускорение темпов строительства дворца спорта в Панкиси, она сосредоточена практически только на запретах, а не на превенции. Превенция, однако, является еще одним ключевым требованием резолюции ООН и относительное ее отсутствие в Грузии также было недавно отмечено со стороны бюро госдепартамента США по борьбе с терроризмом.

Между тем в Таджикистане ОБСЕ тесно сотрудничает с правительством по разработке мер Борьбы с насильственным экстремизмом на уровне общин, инициированных гражданским обществом. Это не говорит о том, что ситуация там идеальна, как это без сомнений демонстрирует недавний переход на сторону Исламского государства командира ОМОН полковника Гулмурода Халимова.

Однако в Грузии никогда не осуществлялись меры по борьбе с насильственным экстремизмом. Тем не менее, консенсусом конференции ОБСЕ по борьбе с терроризмом стало то, что меры по борьбе с насильственным экстремизмом, предпринимаемые среди женщин и молодежи являются действенными. В первую очередь, это означает работу в школах, проведение инициатив между сверстниками, усиление голосов заслуживающих доверия людей, таких как бывшие экстремисты и боевики, а также жертвы терроризма, посещение тюрем, борьбу с интернет-пропагандой экстремистских группировок, проведение бесед с альтернативной пропагандой, интервенцию лицом к лицу, для которой также требуется вовлечение служб психологической помощи.

Трудовые мигранты также уязвимы к радикализации. В отношении Панкиси это обычно те жители ущелья, которые работают в Турции.

Фактически у каждой проблемы, которая была высказана на встрече, инициированной IWPR  с советом старейшин Панкиси, советом женщин-старейшин и Фондом регионального развития Кахети, есть потенциальное решение в формате Борьбы с насильственным экстремизмом. Основными источниками пропаганды Исламского государства среди молодежи в Панкиси были названы интернет и телефонные разговоры. Старейшины села сетовали на отсутствие попыток борьбы с такими посланиями. Они фактически призывали к «антипропаганде», которая является одним из базовых компонентов Борьбы с насильственным экстремизмом.

Например, некоторые из молодых жителей Панкиси  сказали, что они восхищаются Исламским государством потому что «оно спасало жизни мусульман» – основа пропаганды, с которой относительно просто бороться. Они также хвастались тем, что подростки в Панкиси начали пользоваться зашифрованной платформой для отправки телефонных сообщений WhatsApp, используемой такими группировками как Исламское государство, на шесть месяцев раньше, чем она появилась в остальной части страны.

И пока правительство Грузии наряду с некоторыми аналитиками и журналистами сосредоточено практически только на экономической ситуации в Панкиси, жители села были непреклонны во мнении, что движущей силой радикализации региона является не бедность, а идеология. В качестве предупреждения, они также с осторожностью отметили, что те, кто, вероятно, оправдывают насильственный экстремизм среди «ваххабитов» является меньшинством, придерживающимся идеологии «такфиризма» (считают остальных мусульман и людей другой веры отступниками). Они также крайне обеспокоены тем, что некоторые девушки мечтают о том, чтобы выйти замуж в Сирию за воинов джихада. По их утверждениям, так уже поступили, по крайней мере, две из них.

В конечном счете, проблемы в Грузии не отличаются от тех, которые существуют в других местах, где экстремистская пропаганда, зачастую распространяемая по интернету, способствует феномену иностранных террористов-боевиков. Но пока еще в Панкиси возможно идентифицировать проблемы, никто не занимается их решением. Во-первых, потому что лишь немногие понимают, как проявляется радикализация; но также и потому, что многие, кажется, вовсе не в курсе существующей международной практики борьбы с ней.

Вероятно, местные общины и гражданское общество являются в наиболее выгодном положении для борьбы с радикализацией, но, к сожалению, в Грузии она не ведется. Однако потенциал для этого существует, поскольку многие международные организации как, например, международный центр по борьбе с экстремизмом Хедая из Абу-Даби, а также их дочерние организации, Глобальный фонд вовлеченности и противостояния общин и Международный институт юстиции, также были созданы в результате встреч Глобального контртеррористического форума для оказания поддержи местным активистам.

Законодательные и карательные меры являются шагом вперед, но они также могут быть контрпродуктивными в том случае, если они не будут дополнены мерами по превенции радикализации в исходной точке. Существуют также опасения о том, что контртеррористическая деятельность может привести к ограничению свободы высказывания, гражданских свобод и свободы СМИ. Вместо этого правительство Грузии должно способствовать созданию пространства для участия в процессе вызывающих доверия негосударственных лиц.

Оник Джеймс Крикорян журналист и медиа-консультант из Великобритании. Он с 1994 года освещал конфликт в Южной Осетии и был спикером и участником встреч, семинаров и конференций экспертной рабочей группы по борьбе с насильственным экстремизмом и иностранными террористами-боевиками, организованных Центром стратегических контртеррористических коммуникаций, Глобальным контртеррористическим форумом, Центром Хедая, Международным центром по борьбе с терроризмом в Гааге, Офисом ОБСЕ в Таджикистане и департаментом транснациональных угроз ОБСЕ.