Таджикистан: Запрет движения Салафия вызывает определенные вопросы

Официальный запрет движения Салафия судом Таджикистана был поддержан большей частью населения. Однако до сих пор не ясно, каким образом данная норма будет приведена в исполнение.

«Салафиты проводят пропаганду, опасную для любого государства, не говоря уже о Таджикистане, - говорит прокурор Мухаммаджон Хайруллоев в своем интервью IWPR. – Салафиты, вахаббиты и хизбут-тахрировцы - все проводят одинаковую политику и имеют одинаковые принципы».

НАСКОЛЬКО ОПАСНА ДАННАЯ УГРОЗА?

Как и правительства других государств Центральной Азии, руководство Таджикистана с опаской относится к радикальным исламистским группам, особенно если те против светской роли государства в стране, где большинство населения проповедует ислам.

Пришедшая в Центральную Азию с Ближнего Востока в середине 90-х годов партия «Хизб ут-Тахрир» на данный момент в Таджикистане официально запрещена. В то же самое время, несмотря на тот факт, что с 1992 по 1997 годы войска Партии исламского возрождения вели кровавую войну против таджикского правительства, согласно договору о перемирии эта партия все же была допущена для участия в политической жизни страны и сейчас официально существует в Таджикистане.

Движение Салафия появилось в Таджикистане относительно недавно. Однако официальные власти стали тревожно отзываться о нем только в 2007 году, хотя еще доподлинно не известно, является ли данное движение организованной группой.

Движение Салафия является фундаменталистским в том смысле, что его сторонники пропагандируют возврат к первоначальным принципам и учениям ислама и отвергают все то, что, по их мнению, было привнесено в ислам позже. Данные взгляды приводят их к вражде с приверженцами ханафиитского «мазхаба», широко распространенного в Центральной Азии учения суннитского толка, которое толерантно относится к таким местным традициям, как суфизм и почитание могил святых людей. Большая часть таджикского населения являются суннитами ханафиитского толка, в то время как исмаилиты составляют меньшинство.

Пуританские установки и открытое проповедование салафитами принципов равенства и справедливости в сложный экономический период привлекает в ряды движения все большее количество молодых людей, особенно в городах.

«Быстрое социально-имущественное расслоение таджикского общества, смещение морально-нравственных ориентиров и нарушение процесса социализации болезненно сказываются на молодых людях, порождая в них протест против устоявшихся, традиционных форм социальной организации и иерархии», - говорит сотрудник Исламского Института имени Термизи.

Быстро растущая популярность движения, а не угроза для государства, вынудила власти Таджикистана запретить его. Тем не менее, в своем интервью для IWPR один правительственный чиновник высказал мнение о том, что обеспокоенность по поводу будущих намерений данной группы может уже сама по себе являться веской причиной для ограничения деятельности движения.

«Можно ли им доверять и закрывать глаза на их дела, не принесут ли они нам завтра беду с оружием в руках и требованием стать такими же фанатиками, как и они?» - задается вопросом ведущий специалист управления по делам религии Министерства культуры Ходжиакбар Файзуллаев.

Абдулвохид Шамолов, глава департамента национальной стратегии ЦСИ при президенте, говорит, что «исламские сообщества с низким уровнем религиозной грамотности оказались наиболее уязвимыми» к влиянию экстремистских групп. К таким странам относится и Таджикистан.

Сама формулировка запрета движения Салафия звучит довольно-таки странно. В отличие от, например, запрещенного законом движения «Хизб ут-Тахрир», салафизм является теологической тенденцией и не более чем просто свободным объединением людей, имеющих общие взгляды и проповедующих одно и то же учение. Официальный запрет данного движения подразумевает, что членство в данной организации, а также обращение в свою веру или распространение литературы теперь становятся уголовно наказуемыми преступлениями. Тем не менее, данная формулировка носит настолько нечеткий характер, что фактически по подобному обвинению можно арестовать любого активного мусульманина.

Власти также не утверждают, что сторонники данного течения приобретают оружие или занимаются какой-либо другой противозаконной деятельностью.

ОФИЦИАЛЬНОЕ МУСУЛЬМАНСКОЕ ДУХОВЕНСТВО ВСТРЕВОЖЕНО РОСТОМ ПОПУЛЯРНОСТИ «ИНОСТРАННОЙ» ГРУППЫ

Вопрос о том, имеют ли салафиты право на пропаганду своих идей, является предметом бурных обсуждений в таджикской прессе на протяжении последних месяцев. В этих общественных прениях по данному вопросу мусульманское духовенство начало вести кампанию против салафизма.

Среди причин запрета данного движения официальные власти упомянули не только вопрос национальной безопасности, но и обеспокоенность тем, что данная группа разжигает межрелигиозную рознь – что в Таджикистане является уголовно наказуемым преступлением.

Хотя согласно общему мнению, салафиты враждебно настроены против шиитского направления в исламе, частью которого является исмаилитское сообщество, настоящие противоречия в данном случае лежат между салафитами и их собратьями суннитами относительно религиозных вопросов.

По мнению Духовного совета, представляющего официальное духовенство Таджикистана (а таким образом - мусульман-ханафиитов), взгляды салафитов являются чужеродным вмешательством и силой, разжигающей межрелигиозную рознь. Приверженцев нового для республики течения обвиняют в том, что обучение и финансирование из-за рубежа, в основном из арабских стран и Пакистана, не соответствует национальным традициям ислама в Таджикистане.

Ходжи Акбар Тураджонзода, известный духовный деятель, который в начале 90-х годов возглавлял мусульманское духовенство Таджикистана, а сейчас является членом парламента Таджикистана, описывает распространение идей салафизма как процесс, контролируемый извне.

«Идеологическую обработку их [салафитскими] эмиссарами прошли наши паломники во время хаджа [в Саудовскую Аравию] и таджикские студенты, обучающиеся в зарубежных исламских университетах. Некоторые из них по возвращении занимаются пропагандой нетрадиционных взглядов, распространяя большими тиражами фундаменталистскую литературу и [помогают в] деятельности иностранных проповедников на территории Таджикистана», - говорит он.

В некоторой степени залогом успеха салафитов является то, что они открыто апеллируют к молодым людям, считающим, что проповедующим в мечетях имамам уже нечего сказать в своих посланиях прихожанам.

«Молодежь уже наизусть вызубрила постоянные крики наших многоуважаемых мулл, и им надоело постоянно слышать одно и то же», - говорит молодой последователь салафизма.

Салафиты обвиняют духовенство Таджикистана в выхолащивании идей ислама посредством своих неубедительных проповедей и требований чрезмерной платы за проведение свадеб и похорон.

Молодой человек, назвавшийся Раджабали, сказал, что мусульманское духовенство ведет целую кампанию против движения салафитов.

«Все эти разборки против салафитов затеял не простой народ, а они [духовенство]. Один из моих знакомых, сказал мне: “Брат, не обижайся, мулло говорит, что вы плохие и вас надо гнать из мечети”», - сказал он.

Наряду с их призывами о более чистом соблюдении ислама, салафиты осуждают пышные торжества и другие обычаи, с которыми связаны такие религиозные ритуалы, как похороны и свадьбы. Официальное духовенство так же поднимало вопрос о чрезмерных тратах на такие события, но салафиты до сих пор используют данный вопрос против него.

«Столько ненужных трат! Этого не было никогда в исламе, пророк не говорил этого. А они [религиозные лидеры] не понимают этого, им просто так выгодно», - говорит молодой салафит, назвавшийся Сироджидином.

Сироджидин также говорит, что заявления о том, что салафиты враждебно относятся к другим религиозным группам, ложны. «Мы не считаем шиитов, исмаилитов вероотступниками и кафирами, - говорит он, - Это ложь и грязная клевета с целью опорочить салафитов. Мы [различные ветви ислама] подчас ссоримся из-за мелочей, нас разделяет несущественная разница в прочтении и трактовке сур Корана».

НАСКОЛЬКО ЭФФЕКТИВНЫМ БУДЕТ ОФИЦИАЛЬНЫЙ ЗАПРЕТ?

Раджабали говорит, что для него официальный запрет не будет иметь особого значения.

«Как можно запретить убеждение? – удивляется Раджабали. – Я все равно буду верить так, как велит мне мой разум, как написано в Коране».

Турко Дикаев, известный в Таджикистане журналист, говорит, что решение Верховного суда может произвести обратный эффект.

«Они не совершали никакого преступления – никого не ударили, не убили, - говорит он. – Что же, теперь их будут судить за то, что они молятся чуть иначе?»