«Я ВЫНУЖДЕН БЫЛ БЕЖАТЬ ИЗ УЗБЕКИСТАНА…»

Преследования инакомыслящих в Узбекистане продолжаются. Еще один диссидент оказался в изгнании.

«Я ВЫНУЖДЕН БЫЛ БЕЖАТЬ ИЗ УЗБЕКИСТАНА…»

Преследования инакомыслящих в Узбекистане продолжаются. Еще один диссидент оказался в изгнании.

Я покинул страну рано утром 4 августа, дав взятку за переход через узбекско-казахстанскую границу. Будущее мое было туманно…


Я не стал прощаться с родными, так как боялся, что о моих планах станет известно властям, и они попытаются помешать мне. Я должен был уехать. У меня не было выбора. Шестого августа я должен был явиться в прокуратуру на допрос, а последствия этого было легко предугадать. Граждане Узбекистана меня поймут.


Друзья говорили, что меня может постичь участь правозащитника Шоврука Рузимурадова, умершего в тюрьме месяц назад, или узбекского писателя Эмина Усмана, чье обезображенное тело было передано родным после всего лишь четырех дней пребывания его в заключении в апреле этого года.


Как сообщили в местной правозащитной организации, Рузимурадова арестовали 15 июня этого года. У него дома был произведен обыск, в результате которого были обнаружены боеприпасы, наркотики и листовки запрещенной исламской партии «Хизб ут-Тахрир». Сподвижники Рузимурадова утверждают, что все эти «вещественные доказательства» были подброшены правозащитнику самими сотрудниками правоохранительных органов.


Рузимурадов осуществлял мониторинг нарушений прав человека на протяжении 20-ти лет - сначала в качестве независимого правозащитника, затем будучи депутатом парламента, а в последнее время – в рядах Общества защиты прав человека Узбекистана.


В последнее время Рузимурадов занимался выявлением фактов нарушения прав человека в его родном Кашкадарьинском районе Сурхандарьинской области. Здесь наблюдается особенно напряженное противостояние правительственных сил и исламских боевиков, провозгласивших своей целью создание нового исламского государства на территории Узбекистана. В ответ на это правительство усилило репрессии против местного населения. Достаточно просто носить бороду, чтобы подвергнуться преследованиям.


Рузимурадов участвовал во всех судебных заседаниях, на которых выдвигались обвинения политического и религиозного характера, и сообщал о них журналистам и правозащитным организациям.


В прошлом году он первый забил тревогу, когда на узбекско-таджикской границе началось принудительное переселение целых селений, жители которых были обвинены в сотрудничестве с религиозными экстремистами. Его репортажи привлекли внимание мировой общественности к страданиям местных жителей.


Три недели назад его тело, со следами жестоких побоев и с отсутствующими внутренними органами, было передано родственникам в селе Алла-Карга Кашкадарьинского района.


И Рузимурадов и Усман угодили в жернова карательной машины, используемой властями в борьбе с инакомыслящими и теми, кто борется за соблюдение прав человека. Все начинается с расследования, осуществляемого Министерством безопасности Узбекистана (бывший КГБ). Затем – вызовы в прокуратуру, помещение в изолятор временного содержания, а потом и в тюрьму. Организации «Хьюман Райтс Вотч» известны десятки случаев смерти заключенных от пыток и жесткого обращения, особенно в печально знаменитой Джаслыкской тюрьме.


После распада СССР президент Ислам Каримов обратился к узбекской оппозиции с просьбой дать ему время на осуществление реформ. Прошло уже 10 лет, но никаких улучшений в 24-миллионном Узбекистане – самом густонаселенном государстве Центральной Азии - так и не произошло.


В Узбекистане, где основная масса населения проживает в сельской местности, 70% граждан находятся за чертой бедности. Люди по-прежнему тянут лямку в колхозах за мизерную плату. В советское время было лучше – хоть и не богато жили, но хлеб насущный всегда имели.


В Джизакской области, всего в 150-ти км от столицы, люди умирают от голода. В одной семье, с которой я беседовал, рацион питания ограничен черствым черным хлебом, выпеченным из низкосортного ячменя, пшеничной шелухи и кормов для животных.


Терпение людей на исходе. Они больше не верят, что жизнь когда-нибудь станет лучше. Теперь, когда доверие подданных к правителям иссякло, президент Каримов отбросил либеральные методы управления и действует очень жестко, прибегая к помощи кнута, а не пряника.


Цензура стала повальной. Демократические институты не функционируют. Политическая оппозиция сокрушена, а средства массовой информации превратились в пропагандистский аппарат властей.


«Нам не нужна свобода слова. Нам нужна дисциплина», - заявил губернатор моей родной Ургенчской области в одном интервью. По его словам, СССР погубила гласность. «Нельзя было делать речи депутатов достоянием гласности», - сказал он, очевидно намекая на то, что этого нельзя делать и в Узбекистане.


Узбекские правозащитные организации располагают сведениями о 5 тысячах политических заключенных, содержащихся в тюрьмах страны. Большинство из них обвиняются в сотрудничестве с религиозными организациями, такими как «Хизб ут-Тахрир», «Ваххабиты» и вооруженное Исламское движение Узбекистана.


Существует, однако, прямая зависимость между внутренними проблемами страны и деятельностью экстремистов. Влияние радикальных мусульманских движений усиливалось по мере того, как «зажимали» политическую оппозицию и не давали ей говорить. Мухаммад Салих, лидер демократической партии «Эрк» (с которой я сотрудничал много лет назад) и основной конкурент Каримова на первых президентских выборах 1991 года, в настоящее время находится в изгнании. В прошлом году он был заочно приговорен к 16-ти годам тюремного заключения по обвинению в организации террористических актов в Ташкенте в 1999 году.


Многие другие политические и религиозные деятели также оказались в эмиграции.


Власти панически боятся малейших «сбоев» в работе своей отлаженной тоталитарной машины. Их паранойя приобретает порой абсурдные масштабы. Например, в прошлом месяце, во время встречи с губернатором Кашкадарьинского района, Каримов отметил успешную работу последнего на губернаторском посту, однако пожурил его за небольшие трещины в стенах зданий. «Это дурной знак», - заметил Каримов. При посещении недавно построенного здания одного из вузов первое, на что обратил внимание президент Каримов, были трещины в стенах, которые он приказал немедленно заделать.


Одной из таких «трещин» стал и я. Проблемы с властями у меня начались, когда основанный мной в 1994 году местный телеканал Эй-эл-си стал набирать популярность. Наши программы транслировались на три области – Ургенчскую, Хорезмскую, и часть автономной республики Каракалпакстан. Наша телезрительская аудитория составляла примерно 3 млн. человек.


Сотрудничая с международными организациями, мы ретранслировали различные программы, которые не нравились власть предержащим. Наши развлекательные передачи приносили людям радость, а наши новостные и аналитические программы резко отличались от государственных - мы говорили о том, что действительно волновало людей.


После президентских выборов 1999 года узбекистанские СМИ оказались под усиленным давлением властей и цензуры, и телестудию ALC закрыли. Все наши попытки добиться пересмотра решения о закрытии телеканала того, чтобы нам вернули лицензию, ни к чему не привели. Не помогли и 100 тысяч писем поддержки от наших зрителей в адрес местной администрации и президента. А столь массовое проявление общественной поддержки, скорее всего, лишь укрепило власти в их решимости не возобновлять работу телеканала.


Я продолжал свою журналистскую деятельность. Писал о правах человека, о проблемах СМИ и конфликтных ситуациях. Публиковался за границей. По профессии я не только журналист, но еще и художник. Служба госбезопасности решила сфабриковать против меня обвинение - якобы десять лет назад я подделал характеристику для вступления в Союз художников. Абсурдность этого обвинения не требует доказательств, но когда меня вызвали на допрос в прокуратуру, я понял, что время пришло. Пора в дорогу.


Кто следующий?


Шухрат Бабаджанов, бывший директор закрытого властями узбекского телеканала ALC, штатный корреспондент IWPR


Frontline Updates
Support local journalists