В ПРЕДДВЕРИИ АДА

поводу повторного открытия границы.

Мария Айсмонт с чечено-ингушской границы (CRS No. 4, 29-Oct-99)

Целыми днями горят костры на границе Чечни и Ингушетии. Вокруг них стоят

солдаты и беженцы с мест боев на подступах к Грозному, греют руки в долгом

ожидании, а затем им приходится засыпать под открытым небом.

Несмотря на недавнее обещание России снова открыть 29 октября пропускные

пункты и разрешить беженцам воспользоваться четырьмя коридорами для

эвакуации в Дагестан, Ингушетию, Северную Осетию и Ставрополь, ни беженцы,

ни пограничники никуда не двигаются. Ингушские власти причиной задержки

указывают проблемы по установке компьютерной системы для проверки

паспортов.

Новой датой, на которую беженцы должны возлагать свои надежды, является 31

октября. В настоящее время, однако, командующий российскими войсками

Северо-Кавказского военного округа Владимир Шаманов разрешил небольшому

числу беженцев - старикам и беременным женщинам - перейти в Ингушетию.

Солдаты сочувствуют безутешным женщинам, которых удерживали в Чечне, но не

дают им пересечь границу. Они также не дают им вернуться в свои дома,

которые оказались на пути российских передовых частей.

Солдаты делятся своими пайками, но это все, что в их силах. У них жесткие

приказы останавливать беженцев там, где они находятся. Людям ничего не

остается, как ждать.

23 октября российские части перекрыли шоссе между Назранью и Грозным,

перекрыв единственный выход. Танки и бронетранспортеры преграждают путь,

дороги блокированы бревнами и блокпостами.

По другую сторону линии скопились толпы людей и машин. Их можно видеть, но

к ним нельзя добраться, и это, предположительно, чеченцы, работавшиев

Ингушетии до того времени, когда были перекрыты границы. Они также никуда

не уходят. Никому не разрешают ни выехать из Чечни, ни въехать туда из

Ингушетии.

Все предполагают, что вскоре начнется широкомасштабное наступление на

Грозный. Ходят слухи, что все - гражданские жители или повстанцы, кто

окажется в городе к тому времени - будут обречены на гибель.

Некоторых это не удерживает. "Боевики убили всю мою семью, сына, сестру и

племянника, - рыдала пожилая женщина по имени Соня. - Я сама ранена. Я хочу

умереть там, где похоронена моя семья", - плакала она в ответ на вопрос,

почему она хочет вернуться в Грозный.

Другая чеченка средних лет пыталась покончить с собой, бросившись под

колеса бронированной машины. "Моя дочь все еще там, - плачет она. - Ей 12

лет, и она там совсем одна. Я не переживу, если с ней что-нибудь случится".

Вертолеты гудят над головами, и слышится эхо взрывов из-за гор в

направлении Бамута и Серноводска, в 45 км на юго-запад и запад от Грозного,

в направлении наступления российских войск.

"Почему мы здесь, когда они убивают наших детей?" - кричит женщина. Тем

временем растет пробка из автомашин и людей, отчаявшихся покинуть Чечню.

"Мы совсем не получаем помощи," - говорит юная Малика из Урус-Мартана. Она

держит своего годовалого сына, названного в честь знаменитого шейха

Мансура, национального героя 18 века. Он с готовностью улыбается, его бьет

бронхиальный кашель. "Проклятая сырость, - говорит Малика. - Мы были в

Красном Кресте, и они выписали лекарства, но у нас нет денег".

В разговор вступает пожилая чеченка из Ведено. "Они дали нам четыре

таблетки, всего лишь четыре таблетки. И вы думаете, эти четыре таблетки

чем-нибудь помогут?"

Беженцы говорят, что они не получают никакой гуманитарной помощи или

убежища вот уже две недели. Говорят о том, что их разместят в

неиспользуемые железнодорожные вагоны, но не упоминают о сроке.

"У Москвы и Грозного цели одни, пока мы здесь терпим лишения", - говорят

беженцы. Никого не интересуют подробности конфликта между российским

правительством президента Ельцина и мятежным чеченским режимом.

"Я сыт по горло и Масхадовым и Ельциным, - говорит 34-летний Геда из

Акчой-Мартана. - Они все меня достали".

"Я не хочу, чтобы мои сыновья воевали, - говорит соседка Геды. - Я не хочу,

чтобы их захватили в плен русские или ваххабиты. Поверьте мне, я знаю, как

они обращаются с пленными".

Многие потрясены, но не удивлены готовностью российской армии вести

тотальную войне против сепаратистских сил, не думая о безопасности

гражданского населения. "Даже немцы разрешали женщинам и детям уйти", -

говорит Тамара, пережившая германскую оккупацию на Кавказе в 1941-45гг.

"Даже фашистские сволочи разрешали людям уйти, вы можете себе представить?

Наши командиры намного хуже, я уверена". Она тоже безуспешно пыталась

вернуться к дочери в Грозный.

"Мы не поддерживаем ваххабитов, - говорит ее подруга, - но войска воюют с

нами, а не с ними". Она обращается к одному из слушающих ее русских солдат.

- "Вы превращаете простых людей в своих врагов. Если что-нибудь случится с

моим сыном, я сама возьму автомат!"

Мария Эйсмонт, корреспондент агентства Рейтер, по Кавказу.