Улугбек Азимов: Надежды на позитивный исход еще остаются
Эксперт по правовым вопросам Улугбек Азимов рассказывает о Национальном превентивном механизме против пыток в Кыргызстане.
Улугбек Азимов: Надежды на позитивный исход еще остаются
Эксперт по правовым вопросам Улугбек Азимов рассказывает о Национальном превентивном механизме против пыток в Кыргызстане.
2010 года истекает срок, в течение которого Кыргызстан должен учредить Национальный Превентивный Механизм против пыток. О трудностях по разработке законопроекта рассказывает член Рабочей группы, эксперт по правовым вопросам Общественного Фонда «Независимая правозащитная группа» Улугбек Азимов.
IWPR: Объясните, пожалуйста, нашим читателям, что такое Национальный превентивный механизм.
Улугбек Азимов: Национальный превентивный механизм [НПМ] – это институт, призванный обеспечить открытость и прозрачность мест содержания под стражей для предупреждения в них пыток и жестокого обращения. Он должен быть учрежден в Кыргызстане в рамках международных договоров, включая Международный пакт о гражданских и политических правах и Конвенцию ООН против пыток.
В 2003 году в Уголовный кодекс внесена статья 305-1 «Пытка». Но за прошедшие шесть лет по этой статье возбуждено всего одно уголовное дело, и то не нашло судебного решения. Как и во всем мире, изменения в законах не дали должных результатов. При этом правозащитные организации с каждым днем выявляют и придают огласке все новые и новые факты пыток и жестокого обращения.
В такой ситуации потребовался какой-то новый подход для эффективного предупреждения пыток, чем и является НПМ. Он был закреплен в Факультативном протоколе к Конвенции против пыток, к которому Кыргызстан присоединился в феврале 2008 года.
Основная его идея заключается в обеспечении открытости и прозрачности мест содержания под стражей, где люди чаще подвергаются пыткам. Это будет обеспечено регулярными посещениями этих учреждений членами НПМ.
IWPR: В какой форме он будет создан в Кыргызстане? Кто войдет в его состав?
Азимов: Факультативный протокол оставляет за государством право самому выбирать модель НПМ. Главное, чтобы она отвечала достаточно жестким требованиям, предъявляемым к мандату, составу НПМ, его независимости, гарантиям и полномочиям при проведении превентивных посещений.
Чтобы члены НПМ обладали правом беспрепятственного доступа в места содержания под стражей в любой день и любое время суток, имели возможность общения с заключенными наедине, и чтобы этот институт финансировался из госбюджета.
На основе данных, получаемых в ходе мониторинга, НПМ будет вырабатывать рекомендации, направленные на предупреждение пыток в местах содержания под стражей и улучшение условий содержания, постоянно взаимодействуя с госорганами.
Рабочая группа под руководством омбудсмена, куда входят представители всех заинтересованных министерств и ведомств, разработала модель, которая напоминает распространенную в странах Европы модель «Омбудсмен-плюс». По этой модели будет создан Координационный совет, куда войдут 5 представителей общественных организаций, отбираемых на конкурсной основе, 3 депутата парламента и омбудсмен по должности.
Координационный совет организует и координирует систему регулярных превентивных посещений, вырабатывает рекомендации и сотрудничает с компетентными органами по их решению. Посещения будут осуществлять 19 экспертов постоянно действующего органа – Центра мониторинга и оценки.
Эксперты будут рассредоточены по регионам, ближе к местам содержания под стражей. Поскольку таких мест в республике много, мы предлагаем наделить Центр правом привлекать опытных местных активистов в качестве независимых экспертов.
IWPR: Насколько нам известно, список учреждений, подлежащих проверке, вызывает серьезные споры.
Азимов: По этому вопросу разработчики законопроекта определились давно. Здесь нужно четко руководствоваться положениями Факультативного протокола, который под местами содержания под стражей понимает любое место, где содержатся лица, лишенные свободы по распоряжению государственного органа, по его указанию, с его ведома или молчаливого согласия.
Под лишением свободы Протокол понимает любую форму содержания под стражей в любом месте, которое это лицо не имеет права покинуть по собственной воле. Под это «протокольное» понятие подпадают тюрьмы, колонии, изоляторы, детские дома, дома престарелых, психиатрические стационары, воинские части, и даже автотранспорт, на котором перевозят заключенных.
Но эти понятия международного договора не совсем соответствуют привычным для нашего законодательства понятиям «место содержания под стражей» или «лишение свободы» и, естественно, не всеми адекватно воспринимаются.
С одной стороны, нужно выдержать общепринятые в национальном законодательстве понятия и определения, с другой – соблюсти требования Протокола. Для этого в законопроекте использованы два понятия: место лишения свободы и место ограничения свободы.
Под первым понимается любое место, где содержится или может содержаться лицо, подвергнутое административному задержанию или аресту, задержанное по подозрению или обвинению в совершении преступления, отбывающее наказание по приговору суда – тюрьмы, колонии, СИЗО, ИВС и т.д.
Место ограничения свободы – это любое место, где содержится или может содержаться лицо по распоряжению госоргана, должностного лица или по их указанию, либо с их ведома или молчаливого согласия, и которое оно не может покинуть по своей воле – воинские части, военные лицеи, интернаты, детские дома.
Использование таких формулировок помогло снять много ненужных вопросов. А главное, они охватывают весь перечень мест содержания под стражей, предусмотренный Факультативным протоколом.
IWPR: С какими еще противоречиями вам пришлось столкнуться?
Азимов: Несмотря на широкую информационную кампанию, проводимую активистами, международными организациями и аппаратом омбудсмена, к сожалению, нет адекватного восприятия отдельными чиновниками основных концепций Факультативного протокола.
Например, члены НПМ должны обладать правом посещения мест лишения и ограничения свободы в любое время дня и ночи без уведомления. Закон должен обеспечить иммунитет и привилегии членам НПМ от личного ареста или задержания, конфискации или досмотра багажа, документов, корреспонденции.
Кроме этого, члены должны иметь полный судебно-процессуальный иммунитет в отношении деятельности в рамках НПМ. Это стержень НПМ. Но именно с этими положениями не согласны некоторые чиновники и представители правоохранительных органов.
Нет единства мнений по основным концепциям Факультативного протокола и среди членов Рабочей группы. К примеру, большинство ее членов предлагают не акцентировать внимание на том, что превентивные посещения могут проводиться в любой день и в любое время суток, посчитав достаточным указать, что они проводятся «с предварительным уведомлением и без».
IWPR: В чем разница между этими положениями?
Азимов: Согласно Факультативному протоколу, члены НПМ имеют право доступа в закрытые учреждения в любое время дня и ночи. При формулировке «беспрепятственное посещение с предварительным уведомлением или без уведомления» могут возникнуть сложности, если необходимо будет промониторить учреждение ночью, к примеру, по сигналу о применении пыток.
Отсутствие в Законе уточнения «в любой день и в любое время суток», оставляет администрациям мест лишения и ограничения свободы право руководствоваться нормами ведомственных актов и ограничивать допуск в эти учреждения. Например, правила внутреннего распорядка СИЗО запрещают вывод обвиняемых и осужденных на свидание, а также по вызовам в ночное время с 18.00 до 8.00.
IWPR: Если закон можно будет обойти, зачем тогда он нужен?
Азимов: Вы задали самый важный вопрос. Его задают НПО и международные организации, все правозащитники, заинтересованные в учреждении и функционировании в Кыргызстане эффективного НПМ.
Мы считаем, что нет необходимости в учреждении НПМ, который не будет отвечать предъявляемым требованиям, и, следовательно, не будет способствовать предупреждению пыток.
Поэтому наша задача – убедить оппонентов в необходимости соблюдения стандартов НПМ и законодательного их закрепления. Это было одной из главных целей Общественных слушаний, посвященных вопросу учреждения НПМ в Кыргызстане, проведенных нами в ноябре этого года.
IWPR: Помогли ли изменить ситуацию эти слушания?
Азимов: Их результаты меня лично обрадовали и обнадежили. При поддержке депутатов парламента Лейлы Сыдыковой и Галины Куликовой, международных экспертов из Швейцарии и Англии, активистов правозащитных организаций удалось изменить мнение наших оппонентов, в том числе являющихся членами Рабочей группы.
Участники слушаний порекомендовали доработать законопроект, чтобы он отвечал всем требованиям Факультативного протокола. И эта работа уже идет. После доработки законопроекта, мы вынесем его на суд общественности и международных экспертов. И только после этого будем инициировать его рассмотрение в парламенте.
IWPR: А есть ли силы, которые категорически не приемлют закона об НПМ?
Азимов: Возможность внезапного посещения мест лишения и ограничения свободы беспокоит недобросовестных руководителей таких учреждений. Ведь огласке могут быть даны возможные случаи нарушения прав человека, в том числе о пытках. Поскольку объективная оценка могут повлиять на служебное положение таких руководителей, они естественно, не заинтересованы в таких механизмах контроля.
Но резко негативного мнения против самой идеи НПМ нет. Все понимают это обязательство государства: решение приняли парламент и президент страны и его нужно исполнять. А суть оппонирования сводится к тому, чтобы максимально нейтрализовать возможности НПМ.
IWPR: А какова позиция государства по проблемам пыток вообще?
Азимов: Я думаю, что никто не может отрицать того, что пытки в Кыргызстане применяются. Правозащитники постоянно обнародуют десятки заявлений самих жертв пыток. Утверждение некоторых чиновников о том, что «раз ни одного дела по пыткам не возбуждено, значит, пыток нет», звучит совсем не убедительно.
Дела по фактам пыток и жестокого обращения возбуждаются и расследуются по другим, так называемым «околопыточным» статьям Уголовного кодекса. В них предусмотрена ответственность за превышение должностных полномочий или злоупотребление ими.
На мой взгляд, ярким подтверждением тому, что государство все же осознает всю сложность ситуации с пытками, является факт присоединения Кыргызстана к Факультативному протоколу одним из первых в Центральной Азии.
Продвижение законопроекта через парламент должно показать, насколько государство заинтересовано в решении проблемы пыток. Была ли его политика выстроена только для формального участия государства еще в одном международном договоре просто для поднятия имиджа, или же это было и остается намерением властей покончить с пытками, в том числе и посредством эффективного НПМ, что в разы повысит имидж государства.
IWPR: НПМ в Кыргызстане должен быть учрежден к концу января 2010 года. Насколько это реально?
Азимов: Мы можем принять Закон об НПМ, приступить к его «строительству» и раньше, если это нужно только ради отчета об исполнении обязательств по Протоколу. Но тогда мы можем получить формальный институт, который вряд ли будет отвечать всем требованиям Факультативного протокола.
Активисты едины в том, что при отсутствии адекватного восприятия положений Факультативного протокола, понимания концепции НПМ, вносить законопроект на рассмотрение парламента преждевременно. Есть риск, что в процессе обсуждения в парламенте, законопроект может быть подвергнут нежелательным изменениям. Это приведет к учреждению «беззубого» НПМ
Исходя из практики учреждения НПМ в странах СНГ, нельзя исключать такого исхода событий.
Инициаторы законопроекта отмечают необходимость активной информационно-образовательной кампании по разъяснению преимуществ нового подхода для предупреждения и искоренения пыток в рамках Факультативного протокола среди общественности и лиц, которые по долгу службы вовлечены в этот процесс.
IWPR: Не приведет ли отсрочка по принятию законопроекта к каким-либо санкциям?
Азимов: Практика показывает, что иногда даже одного года мало для разработки и учреждения эффективного НПМ. Осознавая это, разработчики Факультативного протокола предусмотрели право государств-участников делать заявления об отсрочке исполнения своих обязательств.
Протокол не предусматривает какие-либо санкции в случае заявления об отсрочке. В нашем случае санкций и быть не может, так как Подкомитет по предупреждению Комитета ООН против пыток достаточно хорошо осведомлен о ходе мероприятий по учреждению НПМ в Кыргызстане. Два его члена были участниками Большого круглого стола, посвященного этой теме в апреле текущего года.
Результаты недавних Общественных слушаний выявили необходимость в такой отсрочке. Лично я с этим согласен. Лучше сейчас доработать вопрос и учредить эффективный НПМ, чем впоследствии быть объектом постоянной критики того же Подкомитета по предупреждению пыток.
IWPR: Какие модели НПМ действуют в других странах, и чему Кыргызстану стоит поучиться у них?
Азимов: Среди стран Центральной Азии только Кыргызстан и Казахстан присоединились к Факультативному протоколу. Отведенный Казахстану годичный срок истек в октябре этого года, но НПМ в стране не учрежден. Заявления об отсрочке власти Казахстана пока не сделали. Таджикистан и Узбекистан еще даже не ратифицировали этот международный договор.
Наши наблюдения показывают, что одна и та же модель может функционировать успешно в одной стране, но не быть эффективной в другой. Здесь играют роль и политические и экономические факторы. К примеру, в Словении модель «Омбудсмен-плюс» с бюджетом в два миллиона евро в год, функционирует достаточно успешно.
Но такая же модель не сработала в Молдове: государство не выполняет свои обязательства и не выделяет достаточных средств из бюджета. Именно поэтому НПМ Молдовы и Азербайджана подверглись критике со стороны Подкомитета по предупреждению пыток на последнем его заседании.
Все это говорит о том, что копировать какую-то модель не стоит. Наш НПМ должен быть разработан с учетом особенностей нашего государства. Не должен быть слишком затратным, так как будет финансироваться из нашего не богатого госбюджета.
Самое главное – механизм должен быть эффективным рабочим органом, а его учреждение – новым реальным шагом на пути к предотвращению пыток.
IWPR: Объясните, пожалуйста, нашим читателям, что такое Национальный превентивный механизм.
Улугбек Азимов: Национальный превентивный механизм [НПМ] – это институт, призванный обеспечить открытость и прозрачность мест содержания под стражей для предупреждения в них пыток и жестокого обращения. Он должен быть учрежден в Кыргызстане в рамках международных договоров, включая Международный пакт о гражданских и политических правах и Конвенцию ООН против пыток.
В 2003 году в Уголовный кодекс внесена статья 305-1 «Пытка». Но за прошедшие шесть лет по этой статье возбуждено всего одно уголовное дело, и то не нашло судебного решения. Как и во всем мире, изменения в законах не дали должных результатов. При этом правозащитные организации с каждым днем выявляют и придают огласке все новые и новые факты пыток и жестокого обращения.
В такой ситуации потребовался какой-то новый подход для эффективного предупреждения пыток, чем и является НПМ. Он был закреплен в Факультативном протоколе к Конвенции против пыток, к которому Кыргызстан присоединился в феврале 2008 года.
Основная его идея заключается в обеспечении открытости и прозрачности мест содержания под стражей, где люди чаще подвергаются пыткам. Это будет обеспечено регулярными посещениями этих учреждений членами НПМ.
IWPR: В какой форме он будет создан в Кыргызстане? Кто войдет в его состав?
Азимов: Факультативный протокол оставляет за государством право самому выбирать модель НПМ. Главное, чтобы она отвечала достаточно жестким требованиям, предъявляемым к мандату, составу НПМ, его независимости, гарантиям и полномочиям при проведении превентивных посещений.
Чтобы члены НПМ обладали правом беспрепятственного доступа в места содержания под стражей в любой день и любое время суток, имели возможность общения с заключенными наедине, и чтобы этот институт финансировался из госбюджета.
На основе данных, получаемых в ходе мониторинга, НПМ будет вырабатывать рекомендации, направленные на предупреждение пыток в местах содержания под стражей и улучшение условий содержания, постоянно взаимодействуя с госорганами.
Рабочая группа под руководством омбудсмена, куда входят представители всех заинтересованных министерств и ведомств, разработала модель, которая напоминает распространенную в странах Европы модель «Омбудсмен-плюс». По этой модели будет создан Координационный совет, куда войдут 5 представителей общественных организаций, отбираемых на конкурсной основе, 3 депутата парламента и омбудсмен по должности.
Координационный совет организует и координирует систему регулярных превентивных посещений, вырабатывает рекомендации и сотрудничает с компетентными органами по их решению. Посещения будут осуществлять 19 экспертов постоянно действующего органа – Центра мониторинга и оценки.
Эксперты будут рассредоточены по регионам, ближе к местам содержания под стражей. Поскольку таких мест в республике много, мы предлагаем наделить Центр правом привлекать опытных местных активистов в качестве независимых экспертов.
IWPR: Насколько нам известно, список учреждений, подлежащих проверке, вызывает серьезные споры.
Азимов: По этому вопросу разработчики законопроекта определились давно. Здесь нужно четко руководствоваться положениями Факультативного протокола, который под местами содержания под стражей понимает любое место, где содержатся лица, лишенные свободы по распоряжению государственного органа, по его указанию, с его ведома или молчаливого согласия.
Под лишением свободы Протокол понимает любую форму содержания под стражей в любом месте, которое это лицо не имеет права покинуть по собственной воле. Под это «протокольное» понятие подпадают тюрьмы, колонии, изоляторы, детские дома, дома престарелых, психиатрические стационары, воинские части, и даже автотранспорт, на котором перевозят заключенных.
Но эти понятия международного договора не совсем соответствуют привычным для нашего законодательства понятиям «место содержания под стражей» или «лишение свободы» и, естественно, не всеми адекватно воспринимаются.
С одной стороны, нужно выдержать общепринятые в национальном законодательстве понятия и определения, с другой – соблюсти требования Протокола. Для этого в законопроекте использованы два понятия: место лишения свободы и место ограничения свободы.
Под первым понимается любое место, где содержится или может содержаться лицо, подвергнутое административному задержанию или аресту, задержанное по подозрению или обвинению в совершении преступления, отбывающее наказание по приговору суда – тюрьмы, колонии, СИЗО, ИВС и т.д.
Место ограничения свободы – это любое место, где содержится или может содержаться лицо по распоряжению госоргана, должностного лица или по их указанию, либо с их ведома или молчаливого согласия, и которое оно не может покинуть по своей воле – воинские части, военные лицеи, интернаты, детские дома.
Использование таких формулировок помогло снять много ненужных вопросов. А главное, они охватывают весь перечень мест содержания под стражей, предусмотренный Факультативным протоколом.
IWPR: С какими еще противоречиями вам пришлось столкнуться?
Азимов: Несмотря на широкую информационную кампанию, проводимую активистами, международными организациями и аппаратом омбудсмена, к сожалению, нет адекватного восприятия отдельными чиновниками основных концепций Факультативного протокола.
Например, члены НПМ должны обладать правом посещения мест лишения и ограничения свободы в любое время дня и ночи без уведомления. Закон должен обеспечить иммунитет и привилегии членам НПМ от личного ареста или задержания, конфискации или досмотра багажа, документов, корреспонденции.
Кроме этого, члены должны иметь полный судебно-процессуальный иммунитет в отношении деятельности в рамках НПМ. Это стержень НПМ. Но именно с этими положениями не согласны некоторые чиновники и представители правоохранительных органов.
Нет единства мнений по основным концепциям Факультативного протокола и среди членов Рабочей группы. К примеру, большинство ее членов предлагают не акцентировать внимание на том, что превентивные посещения могут проводиться в любой день и в любое время суток, посчитав достаточным указать, что они проводятся «с предварительным уведомлением и без».
IWPR: В чем разница между этими положениями?
Азимов: Согласно Факультативному протоколу, члены НПМ имеют право доступа в закрытые учреждения в любое время дня и ночи. При формулировке «беспрепятственное посещение с предварительным уведомлением или без уведомления» могут возникнуть сложности, если необходимо будет промониторить учреждение ночью, к примеру, по сигналу о применении пыток.
Отсутствие в Законе уточнения «в любой день и в любое время суток», оставляет администрациям мест лишения и ограничения свободы право руководствоваться нормами ведомственных актов и ограничивать допуск в эти учреждения. Например, правила внутреннего распорядка СИЗО запрещают вывод обвиняемых и осужденных на свидание, а также по вызовам в ночное время с 18.00 до 8.00.
IWPR: Если закон можно будет обойти, зачем тогда он нужен?
Азимов: Вы задали самый важный вопрос. Его задают НПО и международные организации, все правозащитники, заинтересованные в учреждении и функционировании в Кыргызстане эффективного НПМ.
Мы считаем, что нет необходимости в учреждении НПМ, который не будет отвечать предъявляемым требованиям, и, следовательно, не будет способствовать предупреждению пыток.
Поэтому наша задача – убедить оппонентов в необходимости соблюдения стандартов НПМ и законодательного их закрепления. Это было одной из главных целей Общественных слушаний, посвященных вопросу учреждения НПМ в Кыргызстане, проведенных нами в ноябре этого года.
IWPR: Помогли ли изменить ситуацию эти слушания?
Азимов: Их результаты меня лично обрадовали и обнадежили. При поддержке депутатов парламента Лейлы Сыдыковой и Галины Куликовой, международных экспертов из Швейцарии и Англии, активистов правозащитных организаций удалось изменить мнение наших оппонентов, в том числе являющихся членами Рабочей группы.
Участники слушаний порекомендовали доработать законопроект, чтобы он отвечал всем требованиям Факультативного протокола. И эта работа уже идет. После доработки законопроекта, мы вынесем его на суд общественности и международных экспертов. И только после этого будем инициировать его рассмотрение в парламенте.
IWPR: А есть ли силы, которые категорически не приемлют закона об НПМ?
Азимов: Возможность внезапного посещения мест лишения и ограничения свободы беспокоит недобросовестных руководителей таких учреждений. Ведь огласке могут быть даны возможные случаи нарушения прав человека, в том числе о пытках. Поскольку объективная оценка могут повлиять на служебное положение таких руководителей, они естественно, не заинтересованы в таких механизмах контроля.
Но резко негативного мнения против самой идеи НПМ нет. Все понимают это обязательство государства: решение приняли парламент и президент страны и его нужно исполнять. А суть оппонирования сводится к тому, чтобы максимально нейтрализовать возможности НПМ.
IWPR: А какова позиция государства по проблемам пыток вообще?
Азимов: Я думаю, что никто не может отрицать того, что пытки в Кыргызстане применяются. Правозащитники постоянно обнародуют десятки заявлений самих жертв пыток. Утверждение некоторых чиновников о том, что «раз ни одного дела по пыткам не возбуждено, значит, пыток нет», звучит совсем не убедительно.
Дела по фактам пыток и жестокого обращения возбуждаются и расследуются по другим, так называемым «околопыточным» статьям Уголовного кодекса. В них предусмотрена ответственность за превышение должностных полномочий или злоупотребление ими.
На мой взгляд, ярким подтверждением тому, что государство все же осознает всю сложность ситуации с пытками, является факт присоединения Кыргызстана к Факультативному протоколу одним из первых в Центральной Азии.
Продвижение законопроекта через парламент должно показать, насколько государство заинтересовано в решении проблемы пыток. Была ли его политика выстроена только для формального участия государства еще в одном международном договоре просто для поднятия имиджа, или же это было и остается намерением властей покончить с пытками, в том числе и посредством эффективного НПМ, что в разы повысит имидж государства.
IWPR: НПМ в Кыргызстане должен быть учрежден к концу января 2010 года. Насколько это реально?
Азимов: Мы можем принять Закон об НПМ, приступить к его «строительству» и раньше, если это нужно только ради отчета об исполнении обязательств по Протоколу. Но тогда мы можем получить формальный институт, который вряд ли будет отвечать всем требованиям Факультативного протокола.
Активисты едины в том, что при отсутствии адекватного восприятия положений Факультативного протокола, понимания концепции НПМ, вносить законопроект на рассмотрение парламента преждевременно. Есть риск, что в процессе обсуждения в парламенте, законопроект может быть подвергнут нежелательным изменениям. Это приведет к учреждению «беззубого» НПМ
Исходя из практики учреждения НПМ в странах СНГ, нельзя исключать такого исхода событий.
Инициаторы законопроекта отмечают необходимость активной информационно-образовательной кампании по разъяснению преимуществ нового подхода для предупреждения и искоренения пыток в рамках Факультативного протокола среди общественности и лиц, которые по долгу службы вовлечены в этот процесс.
IWPR: Не приведет ли отсрочка по принятию законопроекта к каким-либо санкциям?
Азимов: Практика показывает, что иногда даже одного года мало для разработки и учреждения эффективного НПМ. Осознавая это, разработчики Факультативного протокола предусмотрели право государств-участников делать заявления об отсрочке исполнения своих обязательств.
Протокол не предусматривает какие-либо санкции в случае заявления об отсрочке. В нашем случае санкций и быть не может, так как Подкомитет по предупреждению Комитета ООН против пыток достаточно хорошо осведомлен о ходе мероприятий по учреждению НПМ в Кыргызстане. Два его члена были участниками Большого круглого стола, посвященного этой теме в апреле текущего года.
Результаты недавних Общественных слушаний выявили необходимость в такой отсрочке. Лично я с этим согласен. Лучше сейчас доработать вопрос и учредить эффективный НПМ, чем впоследствии быть объектом постоянной критики того же Подкомитета по предупреждению пыток.
IWPR: Какие модели НПМ действуют в других странах, и чему Кыргызстану стоит поучиться у них?
Азимов: Среди стран Центральной Азии только Кыргызстан и Казахстан присоединились к Факультативному протоколу. Отведенный Казахстану годичный срок истек в октябре этого года, но НПМ в стране не учрежден. Заявления об отсрочке власти Казахстана пока не сделали. Таджикистан и Узбекистан еще даже не ратифицировали этот международный договор.
Наши наблюдения показывают, что одна и та же модель может функционировать успешно в одной стране, но не быть эффективной в другой. Здесь играют роль и политические и экономические факторы. К примеру, в Словении модель «Омбудсмен-плюс» с бюджетом в два миллиона евро в год, функционирует достаточно успешно.
Но такая же модель не сработала в Молдове: государство не выполняет свои обязательства и не выделяет достаточных средств из бюджета. Именно поэтому НПМ Молдовы и Азербайджана подверглись критике со стороны Подкомитета по предупреждению пыток на последнем его заседании.
Все это говорит о том, что копировать какую-то модель не стоит. Наш НПМ должен быть разработан с учетом особенностей нашего государства. Не должен быть слишком затратным, так как будет финансироваться из нашего не богатого госбюджета.
Самое главное – механизм должен быть эффективным рабочим органом, а его учреждение – новым реальным шагом на пути к предотвращению пыток.
