Труд детей в Узбекистане по-прежнему считается «традиционным»
Не похоже, что более жесткое наказание за использование детского труда эффективно, поскольку чиновники бездействуют, а родители рады дополнительному доходу.
Труд детей в Узбекистане по-прежнему считается «традиционным»
Не похоже, что более жесткое наказание за использование детского труда эффективно, поскольку чиновники бездействуют, а родители рады дополнительному доходу.
Плохая погода только радует 13-летнего Агзама, так как именно в непогоду он зарабатывает больше всего денег мытьем автомобилей.
«Лучше, когда идет дождь или снег, – машины быстрей пачкаются, - говорит он. – В день я могу заработать около пяти долларов США».
Как и многие другие дети его возраста – а также моложе – Агзам вынужден работать, чтобы помочь скудному бюджету его семьи, хотя делает он это после учебы в школе. Его отец работает на стройке и получает не так уж и много, а мать сидит дома с младшим братом.
Проблема детского труда в Узбекистане в последние годы активно освещается в международной прессе, где была раскрыта правда о найме несовершеннолетних для выращивания и уборки хлопка - экспортного товара, приносящего основной доход в казну государства. В 2007 году крупнейшие импортеры из США и Европы призвали не покупать изделия из узбекского хлопка, что подтолкнуло правительство Узбекистана к действиям, и в 2008 году страна ратифицировала два международных документа - Конвенцию о наихудших формах детского труда и Конвенцию о минимальном возрасте для приема на работу.
Национальное трудовое законодательство Узбекистана запрещает трудовую деятельность несовершеннолетних до 16 лет.
Стандарты, применяемые Международной организацией труда, различают виды выполняемой детьми работы. Согласно этим стандартам, легкую работу могут выполнять дети 12-13 лет, более сложную – дети в возрасте 14-16 лет, а виды работы, квалифицирующиеся как «опасные», запрещены для детей моложе 18 лет.
ОФИЦИАЛЬНОЕ ОТРИЦАНИЕ, ЧАСТНОЕ ПОДВЕРЖДЕНИЕ
После ратификации двух конвенций и утверждения национального плана действий последовали официальные заявления о том, что практики использования детского труда больше не существует. Заявления прозвучали осенью 2008 года во время сезона уборки урожая, невзирая на то, что имелись многочисленные свидетельства очевидцев о присутствии детей на хлопкоуборочных работах. Привлечение детей на поля наблюдалось также весной, во время сезона посева хлопка. (Читайте Узбекистан: искоренить детский труд на хлопке возможно?)
Испытывая давление по этому вопросу, представители узбекского правительства говорят, что если дети и работают, то это только потому, что этого хотят их родители. В Узбекистане высокая организация хлопководства, государство диктует фермерам, в каких объемах и где выращивать эту культуру, предоставляет дополнительную рабочую силу и затем скупает урожай по цене значительно ниже ее рыночной стоимости. Эти факторы не добавляют положительных очков в глазах критиков правительства. Они указывают на то, что государственные чиновники в сфере образования до сих пор позволяют, если не поощряют, выход учеников на поля для помощи в уборке урожая, а школы даже устанавливают свои планы по производству хлопка.
Кроме того, дети продолжают выполнять взрослую работу в городах. Их можно увидеть за прилавками магазинов, прислуживающими в кафе, за чисткой обуви и переносящими грузы на рынках и железнодорожных станциях. Государство не играет всеобъемлющей роли в управлении этим видом экономической деятельности, но оно также ничего не делает для ее предотвращения.
Сотрудница отдела кадров одной из общественных транспортных компаний в Ташкенте называет обычным делом работу детей в качестве автобусных кондукторов.
«Конечно, все в курсе, как это спрячешь? – говорит она. – Детей убирают [с рейсов] только во время [финансовых] проверок».
Работу кондукторов обычно выполняют дети водителей автобусов, которым те платят лишь часть от зарплаты взрослого, и, конечно, минуя официальные каналы, говорит женщина, добавляя, что и сама устроила своего сына на такую работу, чтобы пополнить бюджет семьи.
«Я знаю, что мальчику слишком рано заниматься такими делами, но у нас нет другого выхода, - говорит она. – Муж уехал на заработки в Россию и за последние два года не прислал ни копейки своим детям».
Другая мать, медсестра одной из ташкентских клиник, так же ссылается на бедность в качестве оправдания того, что отправляет детей работать.
«У нас в семье четверо детей, и хотя я и муж оба работаем, много заработать не получается, - говорит женщина. – Старший 15-летний сын и 14-летняя дочь тоже работают. К примеру, дочка после школы помогает санитаркам в больнице».
Гафур, чиновник из Министерства социального труда, говорит, что в Узбекистане дети традиционно помогали родителям в семейных делах.
«В Узбекистане дети всегда помогали родителям, особенно в кишлаках, - говорит он. – И в сельской местности это не воспринимается как нарушение прав ребенка, там это привычно и естественно, как для горожан естественно раз в неделю ходить с детьми в парк или кино. Так же естественно это и для детей. Отчасти это часть традиционного уклада, отчасти вызвано тем, что там и заняться-то больше нечем».
СКЕПТИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К НОВОЙ СИСТЕМЕ НАКАЗАНИЙ
С 1 февраля 2010 года вступили в силу поправки, предусматривающие штрафы в размере от 120 до 245 долларов США с родителей и нанимателей за эксплуатацию детей, которая может нанести вред их здоровью и безопасности.
Аналитики, опрошенные IWPR после того, как закон прошел через нижнюю палату парламента в ноябре прошлого года, подвергли сомнению эффективность этой меры, принимая во внимание то, что детей видели работающими на полях осенью 2009 года, несмотря на официальные запреты подобной практики. (Подробнее об этом читайте в статье Узбекистан: за эксплуатацию детей власти хотят штрафовать.)
«За что меня штрафовать? – говорит Кудрат Валиев, хозяин столовой на Ферганском базаре в Ташкенте. Его 15-летняя дочь Малика работает там за барной стойкой, а также отцу в столовой помогают двое младших детей. – За то, что я воспитываю своих детей, чтобы работы не боялись, чтобы родителям помогали? Не вижу причин, почему бы ей не работать в свободное от школы время».
Аудитор одной из ташкентских компаний сомневается в том, что введенные наказания сработают, не в последнюю очередь потому, что несовершеннолетние «работники» не фигурируют ни в каких документах.
«Ни один работодатель не примет официально на работу несовершеннолетнего, но закроет глаза, если тот будет работать без оформления и получать зарплату, минуя бухгалтерию», - сказала она.
Сурат Икрамов, глава Инициативной Группы независимых правозащитников из Ташкента, говорит, что в таких ситуациях гораздо труднее доказать, что работодатель использовал труд несовершеннолетнего, чем когда последних вывозят в больших количествах на сбор хлопка. «Если школу закрывают и насильно всех детей отправляют на поля, - это принуждение, - говорит Икрамов. – Но если несовершеннолетние добровольно работают на поле их родителей или в их собственном магазине, кафе, тогда как трактовать? Кто расценит это как нарушение прав ребенка?».
РАБОТАЮЩИХ ДЕТЕЙ «НЕ НАДО СЧИТАТЬ», ГОВОРЯТ ЧИНОВНИКИ
Абдурахман Ташанов, сотрудник Общества прав человека «Эзгулик» («Милосердие») из Ташкента, сомневается, что законодательство против детского труда окажется работоспособным.
По его словам, в сельской местности «правительственные органы, прокуратура, правоохранительные органы сами замешаны в эксплуатации детского труда. Естественно, эти органы не могу привлечь себя к ответственности».
На практике, говорит он, «не существует ни одного механизма, который работал бы против искоренения детского труда в Узбекистане. На сегодняшний день ни государственные, ни общественные организации в стране не берутся выполнять какие-то проекты в решении этой проблемы».
Госслужащий из Министерства труда и социальной защиты, не пожелавший открыть свое имя, подтвердил, что власти не занимаются сбором данных о масштабах детского труда. «Мы даже не подсчитываем, сколько детей работает, вместо того, чтобы учиться в школе, - сказал он. – У нас считается, что раз такой проблемы не существует, так и считать не надо».
(Имена опрошенных были опущены из соображений безопасности.)
Данная статья была подготовлена в рамках проекта «Защита прав человека и правозащитное образование посредством СМИ в Центральной Азии», финансируемого Европейской Комиссией. IWPR несет полную ответственность за содержание данной статьи, которое никоим образом не отражает взгляды стран Европейского Союза.
