Таджикистану следует ввести более точное определение понятию «пытки»
Хотя в Таджикистане имели место случаи привлечения к ответственности милиционеров за пытки задержанных, эксперты все же утверждают, что определение понятия «пытки» в таджикском законодательстве является слишком размытым для искоренения данного вида престу
Таджикистану следует ввести более точное определение понятию «пытки»
Хотя в Таджикистане имели место случаи привлечения к ответственности милиционеров за пытки задержанных, эксперты все же утверждают, что определение понятия «пытки» в таджикском законодательстве является слишком размытым для искоренения данного вида престу
По словам экспертов, несмотря на ряд уголовных дел, возбужденных против сотрудников правоохранительных органов, обвиняемых в применении пыток, правовая система Таджикистана пока еще не может адекватно реагировать на случаи применения пыток при задержании.
Суды до сих пор продолжают выносить обвинительные приговоры на основе признаний, полученных под давлением, а жертвы пыток предпочитают не афишировать совершенные против них преступления. Одной из причин такой безнаказанности для сотрудников правоохранительных органов является нынешнее законодательство, в котором отсутствует четко прописанное определение пыток.
Неправительственная организация Бюро по правам человека и соблюдению законности Таджикистана призывает правительство внести такие изменения в закон, при которых жертвы пыток могли бы получить более эффективную защиту, а виновные были бы наказаны.
В своем заявлении по случаю Международного дня в поддержку жертв пыток, отмечаемого 26 июня, данная организация призвала власти внести в закон отдельную статью, определяющую пытки как особое преступление и предусматривающую эффективные механизмы для расследования каждого заявления о применении пыток.
Таджикистан является участником Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. В заявлении также содержится призыв к правительству присоединиться к Факультативному протоколу к данному документу, что, помимо прочего, означает предоставление международным организациям доступа в места заключения.
Таджикское правительство признает, что здесь имеется определенная проблема.
По данным Министерства внутренних дел Таджикистана, в течение последних трех лет против 79 сотрудников правоохранительных органов страны были возбуждены уголовные дела, а в отношении 264 сотрудников были применены дисциплинарные меры взыскания за «превышение должностных полномочий» - термин, который подразумевает физическое насилие, а также другие виды преступлений в рамках существующего законодательства.
В мае этого года городской суд Душанбе приговорил трех офицеров высшего состава МВД к срокам тюремного заключения от 10 до 14 лет.
По заявлению судей, трое обвиняемых признались, что пытали задержанного, обвиняемого в наркоторговле, и требовали от него 40,000 долларов.
Однако, по мнению правоведов, гораздо большее количество подобных случаев остаются без внимания из-за несовершенства законодательства, несоблюдения законов и незнания задержанными своих прав.
Ведущая таджикская правозащитница Нигина Бахриева отмечает, что новый Уголовно-процессуальный кодекс, вступивший в силу в апреле, включает четкое заявление о том, что любые признания, полученные в результате применения пыток или других незаконных методов, являются недействительными.
«Однако на деле, к сожалению, данная практика продолжается», - отмечает она.
Судьи часто выносят приговоры только на основе признаний, а не доказательств, относящихся к существу дела. Несмотря на риск недостоверности таких признаний, до официального расследования доходит лишь небольшая часть заявлений о применении пыток.
По словам судьи Верховного суда Ларисы Кобиловой, новый Уголовно-процессуальный кодекс является несовершенным, так как в нем отсутствует четкое определение пыток.
Как и предыдущее законодательство, положения о ненадлежащем обращении с задержанными оперируют таким размытым термином, как «превышение полномочий», в то время как особый вид физического насилия обозначен русским словом «истязать», которое по своему значению мягче слова «пытка» - применяемого в международном праве.
«Для того чтобы активно противодействовать пыткам, необходимо усовершенствовать законодательство и ввести поправки в новый, недавно вошедший в действие УПК», - считает Кобилова.
Вячеслав Абрамов, эксперт по правам человека в Центральной Азии, базирующийся в Казахстане, согласен с тем, что неясное определение термина «пытки» в законодательстве Таджикистана позволяет виновным уйти от ответственности за свои деяния или же отделаться номинальным наказанием.
Согласно нынешнему законодательству, лица, признанные виновными в преступлениях, подходящих под описание пыток в рамках международного права, могут быть приговорены к тюремному заключению, штрафам, увольнению или понижению в должности.
«Законодательство позволяет амнистировать виновных в пытках, что прямо запрещено Конвенцией против пыток, - говорит Абрамов. – Также не решен вопрос с компенсацией жертвам пыток, что является очень важным элементом».
Так как Таджикистан не подписал факультативный протокол к конвенции ООН по пыткам, Абрамов сетует об «отсутствии общественного контроля в местах лишения свободы и содержания под стражей - механизма, который позволяет беспрепятственно осуществлять проверки ситуации в этих местах и реагировать не пытки».
В своем интервью IWPR судья районного суда в городе Душанбе, пожелавший остаться неизвестным, сказал, что в некоторых случаях судьи, оправдавшие обвиняемых в пытках, сами «подверглись нажиму со стороны органов предварительного следствия».
Большинство случаев насилия и пыток происходят сразу же после задержания подозреваемого и до официального начала уголовного дела.
«Обычно оперативные работники задерживают подозреваемого, доставляют в милицию и под видом беседы фактически допрашивают его. В это время чаще всего и применяют пытки, - говорит член таджикской Лиги женщин-юристов, пожелавшая остаться неизвестной. – И после получения в результате «чистосердечного признания» задержанного передают следователю».
По закону, только следователи могут проводить допрос, оперативники могут делать это только в исключительных обстоятельствах, когда имеют на это специальный приказ. Обычно даже на ранней стадии расследования задержанных не информируют о том, что они имеют право на адвоката.
В 2005 году Лига женщин-юристов совместно с Общественным фондом «Панорама» провела самое масштабное на сегодняшний день исследование, где были опрошены 200 человек, заявивших о том, что они подверглись пыткам при задержании. Более 60 процентов из них сказали, что подверглись насилию со стороны оперативников и следователей. Многие из респондентов говорили об избиении и использовании ударов электрическим током.
Другая представительница Лиги женщин-юристов объяснила, что задержанные столкнулись с трудностями при предоставлении доказательств о том, что их пытали.
«Когда человек находится в изоляторе временного содержания, он лишен возможности общаться с кем-либо, кроме следователей и дознавателей, - говорит женщина. – А когда он получает адвоката или выходит на свободу, то, как правило, следы пыток не заметны или трудно доказуемы».
Представительница Лиги также объяснила, что в случае давления сотрудники милиции могут заявить, что задержанный подвергся насилию со стороны своих сокамерников.
Адвокат из Душанбе на условиях анонимности рассказал о заявлениях о применении пыток, с которыми ему пришлось столкнуться.
«Задержанные рассказывают о пыточных камерах в подвалах правоохранительных органов, где все [здания] обустроены для пыток электрическим током. Там же выдирают волосы и ногти, и следы этих пыток не может обнаружить судмедэкспертиза», – на условиях анонимности рассказывает адвокат из Душанбе.
Адвокат также объяснил, что, так как расследования могут длиться по нескольку месяцев, к тому времени, пока задержанный обратится к врачу или адвокату, волосы и ногти могут вырасти заново. (Для получения дополнительной информации по данной теме читайте материал Пытки в Таджикистане, вышедший в июле 2009 года).
Лишь немногие жертвы готовы подать официальное заявление о применении в отношении них пыток. Но даже если они это делают, их жалобы часто не расследуются должным образом.
По словам судьи Кобиловой, число таких случаев очень незначительно.
Абрамов отмечает, что те задержанные, которые хотят написать заявление о применении пыток, могут подать его либо в прокуратуру, либо судье, участвующему в рассмотрении дела, сразу же после начала слушания.
«И в том, и в другом случае должно проводиться расследование обстоятельств событий, однако нередко суды не реагируют на такие заявления, а прокуратура расследует заявления поверхностно», - говорит Абрамов.
У граждан складывается впечатление, что правоохранительные органы обладают большой властью. По словам Абрамова, за нежеланием граждан подавать такие жалобы стоят страх и недоверие по отношению к учреждениям, рассматривающим такие заявления, и общее незнание законов.
«Большинство людей предполагает, что не смогут наказать виновных в применении пыток, - говорит Абрамов. – Кроме того, часть людей не знает о том, что пытки запрещены. Опросы, которые проводились правозащитниками в [Центральноазиатском] регионе, показывали, что многие граждане предполагали, что у «милиционеров есть право их бить».
Азим Фазилов – псевдоним журналиста в Таджикистане.
Данная статья была подготовлена в рамках двух проектов IWPR: «Защита прав человека и правозащитное образование посредством СМИ в Центральной Азии», финансируемого Европейской Комиссией, и «Информационная программа по освещению правозащитных вопросов, конфликтов и укреплению доверия», финансируемой Министерством иностранных дел Норвегии.
IWPR несет полную ответственность за содержание данной статьи, которое никоим образом не отражает взгляды стран Европейского Союза или Министерства иностранных дел Норвегии.
