Пытки в Таджикистане

-другому никак нельзя выбить у них признательные показания», - говорит следователь, объясняя, почему сотрудники правоохранительных органов Таджикистана зачастую подвергают задержанных физическому воздействию.

«Иногда задержанные очень нагло ведут себя и даже угрожают нам. В таких случаях трудно сдержаться. Мне кажется, любой преступник этого заслуживает. В следующий раз, прежде чем нарушить закон, он задумается», - сказал следователь.

Следователь прокуратуры из столицы Таджикистана города Душанбе не пожелал назвать свое имя во время опроса, проведенного IWPR.

Несмотря на это, регулярно появляются сообщения о том, что задержанные часто подвергаются физическому воздействию со стороны сотрудников правоохранительных органов и милиции.

Официальные лица не спешат признавать существование пыток.

По словам генерального прокурора Бободжона Бобохонова, в прошлом году не было зарегистрировано ни одного уголовного дела по факту пыток. Он не привел данные о числе зарегистрированных жалоб.

Однако высшие чиновники из милиции и прокуратуры на условиях анонимности сказали, что пытки и другие формы жестокого обращения применяются во время допросов подозреваемых – не повсеместно, но отдельными представителями системы, уточнили они.

Прокурор из Душанбе сказал, что пытки имеют место. Однако он упирает на то, что это были «отдельные случаи, которые по мере поступления в ту или иную районную прокуратуру сразу же расследуются».

Пытки и другие формы жестокого обращения противоречат законам Таджикистана, а также запрещены Пактом ООН о гражданских и политических правах и Конвенцией
против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.

Татьяна Хатюхина, представитель «Центра по правам человека», говорит, что на национальном уровне в стране существует два юридических документа – статья 62-я Уголовного кодекса и постановление Верховного суда Таджикистана.

Недостаток их в том, говорит она, что ни один из документов не предполагает механизмов для реагирования на заявления о пытках. По ее мнению, в таком виде «это половинчатые меры. Они не способствуют применению пыток, но и не защищают задержанных от них».

Каюм Юсуфов, член Коллегии адвокатов Душанбе, говорит, что законодательные лазейки сделали возможным жестокое обращение с подозреваемыми, или, другими словами, носят «дух преследования подозреваемых».

Одна из проблем заключается в том, что у адвокатов нет гарантированного доступа к их клиентам; другая проблема в том, что не устанавливается точная продолжительность заключения в местах временного содержания, что означает, что лицо может содержаться под стражей некоторое время до того, как выйдет официальный приказ о задержании. «Это именно тот отрезок времени, когда к задержанным могут быть применены пытки или другие недозволенные методы расследования», - говорит Юсуфов.

По словам правозащитников, физические методы воздействия, как и психологическое давление, обычно применяются во время предварительного заключения для получения признательных показаний, что ускорит признание лица виновным. Неудивительно, что подозреваемые часто сознаются в том, чего они не совершали.

Среди сотрудников правоохранительных органов распространено такое отношение к задержанным. По словам следователей, «любой преступник этого заслуживает».

Сергей Романов, страновой координатор проекта «Борьба с пытками в Центральной Азии», проводимого организаций Фридом Хауз (Freedom House) с помощью гранта, полученного от Европейского Союза, говорит, что для сотрудника милиции подозреваемый становится основным источником информации. «Именно от них они пытаются получить сведения о сообщниках, обстоятельствах совершения преступления и так далее», - сказал он.

Когда в феврале этого года по подозрению в совершении разбойного нападения на казино «Памир» задержали Хуршеда Исламова, его родным пообещали, что его отпустят в тот же вечер, так как он невиновен. Однако позже заявили, что он уже признался в совершении преступления.

Мать Исламова Назокат говорит, что когда увидела его, то поняла, что его пытали. «После так называемых допросов он даже не мог передвигаться без посторонней помощи», - рассказала она.

Адвокат Исламова Машхур Газиев не мог добиться встречи с клиентом несколько дней. Затем, когда адвокат получил разрешение, Исламов рассказал ему, что «во время допроса через его тело пропускали электрический ток. Это продолжалось пять суток со дня задержания. После этого он был вынужден признаться в совершении преступления».

Милиция отвергает обвинения в применении пыток и говорит, что два других человека узнали в Исламове руководителя преступной группировки.

Житель Дангаринского района Хатлонской области Ибодулло Носиров также заявляет о пытках.

В 2006 году он был арестован по подозрению в убийстве 16-летней девушки, признан виновным и получил пожизненное заключение. После обжалования приговора вердикт остался без изменения, а наказание было заменено лишением свободы на 30 лет.

Как сам Носиров, так и его родственники утверждают, что он признал себя виновным под пытками. Старший брат Носирова Давлат рассказал, что в течение недели Ибодулло избивали резиновой дубинкой, заставляя признаться в убийстве.

Также применялись и другие формы давления, говорит жена Носирова - Джамиля Хакназарова, которую в милицию доставили следователи. Джамиля сообщила, что ее оскорбляли и избивали. Последней каплей для ее мужа стало то, что сотрудники милиции произвели видимость бракосочетания по мусульманским обычаям «никох» с ее двоюродным братом. После этого Носиров дал признательные показания.

Мустафакул Боймуродов восемь лет находился в тюремном заключении после того, как признался в совершении нескольких террористических актов. Сначала он был приговорен к смертной казни, которую после пересмотра дела заменили лишением свободы на 25 лет.

Его отец Абдулкарим Боймуродов рассказал IWPR, что во время допросов Мустафакул подвергся жестоким пыткам.

«Его били дубинкой, рукояткой пистолета и металлическим патрубком. На нескольких пальцах ног клещами были вырваны ногти», - рассказал он.

Адвокат Боймуродова Абдурахмон Шарипов говорит, что с 2004 года его подзащитный находится на психоневрологическом учете из-за травм, полученных во время пыток.

Заявления Боймуродова о применении к нему пыток никогда не рассматривались.

«Показания Боймуродова в части применения к нему пыток не были проверены ни предварительным расследованием, ни органами суда», - сказал Шарипов.

Хотя предполагаемые случаи пыток происходят во время предварительного заключения, правозащитники так же зарегистрировали случаи жестокого обращения в отношении обвиняемых в пенитенциарных учреждениях.

Отец Боймурадова утверждает, что его сын сейчас «в тюрьме, но пытки продолжаются. Об этом он рассказал мне на последнем свидании».

Хотя Таджикистан подписал конвенцию ООН о пытках, правозащитные организации считают, что было бы хорошо, если бы страна подписала также дополнительный протокол этого документа. В таком случае страна была бы обязана разрешить местным или международным инспекторам посещать места заключения. (О более ранних попытках получения доступа к информации о тюрьмах, читайте по ссылке Завеса секретности над таджикскими тюрьмами, 22 июнь 2009.)