НЕОРДИНАРНАЯ ЖИЗНЬ
Чеченский журналист вспоминает, какое участие в его судьбе и судьбе некоторых других людей сыграла Анна Политковская.
НЕОРДИНАРНАЯ ЖИЗНЬ
Чеченский журналист вспоминает, какое участие в его судьбе и судьбе некоторых других людей сыграла Анна Политковская.
Чуть больше двух лет назад у газеты, которую я издавал и редактировал, начались проблемы. Мы не могли больше продолжать работу – все типографии на Северном Кавказе отказали «Чеченскому обществу» в печатании. Это произошло после того, как управление по борьбе с организованной преступностью после нажима кого-то сверху запретило им делать это. Давление на нас оказывалось во время предвыборной кампании по выборам президента Чечни, - видимо, кто-то опасался, что публикации в независимой прессе могут помешать выборам кремлевским кандидатам.
Я ездил по всему Северному Кавказу, но не мог найти типографию, которая бы не побоялась сотрудничать с нами. В один из дней на мою трубку кто-то позвонил. Это была Анна Политковская, узнавшая от знакомых правозащитников о наших проблемах. До того времени с этой журналисткой «Новой газеты» я был знаком только весьма отдаленно.
«Тимур, я слышала о вашей проблеме. Я поговорила с редактором, мы готовы выделить вам полосу в «Новой газете», чтобы хотя бы анонсы некоторых материалов свежего номера вашей газеты дошли до читателя», без лишних разговоров приступила к делу Политковская.
«Надо подумать, как это сделать», стал вслух размышлять я. «Что Вы собираетесь думать? Разве это мне нужно», резко оборвала меня Политковская, не любившая полутонов.
Свежий номер «Новой газеты» вышел с описанием нашей проблемы и цитированием некоторых материалов «Чеченского общества», как и было обещано, на целую полосу.
И еще неоднократно после этого я ощущал поддержку от Анны Политковской. Как рассказал один из членов жюри общероссийского журналистского конкурса имени академика Сахарова, лауреатом этой премии я стал благодаря тому, что «Политковская буквально грудью встала на Вашу защиту».
Политковская и сама была лауреатом и обладателем огромного количества правозащитных и журналистских российских и международных премий, часть выезжала за границу, где выступала в качестве эксперта и аналитика по Чечне и Кавказу. Каждую такую поездку она воспринимала не как возможность прокатиться по Европе, как иногда говорили ее недоброжелатели, а как возможность рассказать о проблемах Чечни. «Это ведь очень и очень важно - такие возможности быть услышанной важными в Европе людьми бывают не часто, и поэтому надо их не упустить, выработать на полную катушку», - говорила она.
Простые жители Чечни считали Политковскую чуть ли чудотворицей. Сотрудница правозащитного центра «Мемориал» в Грозном Зарета Хамзатханова, которая работала вместе с журналисткой по делу жителя горной Чечни Мехти Мухаева, несправедливо обвиненного и осужденного, вспоминала, что Политковская работала на свой страх и риск. «Она писала о пытках, которых подвергся этот человек, передавая его рассказ полностью, не опасаясь, что это может отразиться на ней», говорит она.
И люди в Чечне чувствовали искреннее отношение к ним Политковской. «Наверное, каждый второй приходивший в «Мемориал» со своей проблемой просил довести ее до Политковской. Всем казалось, что если про него напишет Политковская, это станет действенной помощью для него», - рассказывает Хамзатханова.
И действительно, многие громкие темы на правозащитные сюжеты в Чечне получили широкую огласку и общественный резонанс благодаря тому, что об этом писала Анна Политковская.
«В Чечне просто очередь стояла к Политковской, - рассказывает главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. - Но я говорил Анне, ты не можешь спасти всех чеченцев. Ты же не Жанна д’Арк чеченского народа. Но она говорила – могу».
«У Политковской был свой особый стиль. Все на восклицательный знак и на самой высокой ноте, - рассказывает редактор северокавказской службы Регнума Фатима Тлисова, неоднократно работавшая вместе с Политковской. – Конечно, о тех вещах, что она писала, можно писать повествовательным языком, но она таким образом пыталась докричаться до других».
Тлисова считает, что убийство Политковской было публичной акцией устрашения журналистов в России. «Говорят, что ее убийство вызовет всплеск общественного самосознания. А я боюсь, что все будет наоборот, ее уход вызовет эффект самоцензуры среди журналистов», полагает она.
В последнее время отношение Политковской к работе нашей газеты стало меняться. «Как жалко, что газета Ваша так сильно меняется в худшую сторону. Жаль, что время падения репутаций докатилось и до «Чеченского общества», писала она мне. По мнению журналистки, мы недостаточно критически писали о ныне происходящем в Чечне и об одном из лидеров современной Чечни – Рамзане Кадырове.
Политковская словно не замечала изменений, которые происходили и в Чечне, и в России – то, о чем можно было писать пять лет назад, сейчас оказывалось под запретом. Она продолжала писать так, как делала это и пять, и десять лет назад – и за это ее убили. В итоге смерть Анны Политковской стала как бы своеобразным символом этих перемен.
Руководитель правозащитного центра «Демос» из Москвы Татьяна Локшина, много и часто посещавшая Чечню, говорит, что «среди немногих российских журналистов, осмеливавшихся писать правду о второй чеченской войне Анна Политковская, безусловно - человеком номер один». «Почти невозможно поверить, что Ани с нами больше нет, говорит Локшина. - Она так долго писала по этой опасной теме, ездила в регион, шла на отчаянные риски, что с какого-то момента многим из нас стало казаться – Политковская переступила порог опасности, с ней уже ничего не может случиться».
Локшина вспоминает, что в 2001 году после разоблачительных публикаций по делу «Кадета» (Лапина), преступник угрожал Ане, и ей даже пришлось на некоторое время уехать из страны. «Но потом она вернулась. И продолжала все ту же работу», говорит Локшина.
Еще одной вехой на жизненном пути Политковской мог стать июнь 2004-го года, когда Анна опубликовала «ошеломляющее интервью с Рамзаном Кадыровым». «За нее было страшно. Думалось, может, теперь она остановится, перестанет ездить. Но нет, не остановилась. И вроде, все обошлось. Анины публикация – бескомпромиссные, неприкрытые – сделали ей такое имя, что читатели в Чечне, в России, за рубежом смотрели на нее, как на икону. И то, что ее могут просто цинично убить, в последнее время представлялось невероятным. Ведь это нечеловеческий, безобразный, безумный скандал, которого российские власти не могут себе позволить. Но представлялось неверно. Аня убита», говорит Локшина.
По ее мнению, «западные журналисты и политики теперь задаются одним вопросом: наверное, после гибели Политковской оставшаяся горстка независимых журналистов и правозащитников чувствует себя настолько уязвимой, что никто – или почти никто – не решится больше писать правду о Чечне, о Северном Кавказе, о пытках и похищениях людей, о чудовищных преступлениях против мирного населения».
Но как считает Локшина, «ответ на этот вопрос – нет. Замолчать сегодня значит потворствовать Аниным убийцам, похоронить ее дважды, позволить растоптать ее жизнь. И этого нельзя допустить. Нельзя позволить себе бояться».
Тимур Алиев, координатор IWPR в Чечне.
Я ездил по всему Северному Кавказу, но не мог найти типографию, которая бы не побоялась сотрудничать с нами. В один из дней на мою трубку кто-то позвонил. Это была Анна Политковская, узнавшая от знакомых правозащитников о наших проблемах. До того времени с этой журналисткой «Новой газеты» я был знаком только весьма отдаленно.
«Тимур, я слышала о вашей проблеме. Я поговорила с редактором, мы готовы выделить вам полосу в «Новой газете», чтобы хотя бы анонсы некоторых материалов свежего номера вашей газеты дошли до читателя», без лишних разговоров приступила к делу Политковская.
«Надо подумать, как это сделать», стал вслух размышлять я. «Что Вы собираетесь думать? Разве это мне нужно», резко оборвала меня Политковская, не любившая полутонов.
Свежий номер «Новой газеты» вышел с описанием нашей проблемы и цитированием некоторых материалов «Чеченского общества», как и было обещано, на целую полосу.
И еще неоднократно после этого я ощущал поддержку от Анны Политковской. Как рассказал один из членов жюри общероссийского журналистского конкурса имени академика Сахарова, лауреатом этой премии я стал благодаря тому, что «Политковская буквально грудью встала на Вашу защиту».
Политковская и сама была лауреатом и обладателем огромного количества правозащитных и журналистских российских и международных премий, часть выезжала за границу, где выступала в качестве эксперта и аналитика по Чечне и Кавказу. Каждую такую поездку она воспринимала не как возможность прокатиться по Европе, как иногда говорили ее недоброжелатели, а как возможность рассказать о проблемах Чечни. «Это ведь очень и очень важно - такие возможности быть услышанной важными в Европе людьми бывают не часто, и поэтому надо их не упустить, выработать на полную катушку», - говорила она.
Простые жители Чечни считали Политковскую чуть ли чудотворицей. Сотрудница правозащитного центра «Мемориал» в Грозном Зарета Хамзатханова, которая работала вместе с журналисткой по делу жителя горной Чечни Мехти Мухаева, несправедливо обвиненного и осужденного, вспоминала, что Политковская работала на свой страх и риск. «Она писала о пытках, которых подвергся этот человек, передавая его рассказ полностью, не опасаясь, что это может отразиться на ней», говорит она.
И люди в Чечне чувствовали искреннее отношение к ним Политковской. «Наверное, каждый второй приходивший в «Мемориал» со своей проблемой просил довести ее до Политковской. Всем казалось, что если про него напишет Политковская, это станет действенной помощью для него», - рассказывает Хамзатханова.
И действительно, многие громкие темы на правозащитные сюжеты в Чечне получили широкую огласку и общественный резонанс благодаря тому, что об этом писала Анна Политковская.
«В Чечне просто очередь стояла к Политковской, - рассказывает главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. - Но я говорил Анне, ты не можешь спасти всех чеченцев. Ты же не Жанна д’Арк чеченского народа. Но она говорила – могу».
«У Политковской был свой особый стиль. Все на восклицательный знак и на самой высокой ноте, - рассказывает редактор северокавказской службы Регнума Фатима Тлисова, неоднократно работавшая вместе с Политковской. – Конечно, о тех вещах, что она писала, можно писать повествовательным языком, но она таким образом пыталась докричаться до других».
Тлисова считает, что убийство Политковской было публичной акцией устрашения журналистов в России. «Говорят, что ее убийство вызовет всплеск общественного самосознания. А я боюсь, что все будет наоборот, ее уход вызовет эффект самоцензуры среди журналистов», полагает она.
В последнее время отношение Политковской к работе нашей газеты стало меняться. «Как жалко, что газета Ваша так сильно меняется в худшую сторону. Жаль, что время падения репутаций докатилось и до «Чеченского общества», писала она мне. По мнению журналистки, мы недостаточно критически писали о ныне происходящем в Чечне и об одном из лидеров современной Чечни – Рамзане Кадырове.
Политковская словно не замечала изменений, которые происходили и в Чечне, и в России – то, о чем можно было писать пять лет назад, сейчас оказывалось под запретом. Она продолжала писать так, как делала это и пять, и десять лет назад – и за это ее убили. В итоге смерть Анны Политковской стала как бы своеобразным символом этих перемен.
Руководитель правозащитного центра «Демос» из Москвы Татьяна Локшина, много и часто посещавшая Чечню, говорит, что «среди немногих российских журналистов, осмеливавшихся писать правду о второй чеченской войне Анна Политковская, безусловно - человеком номер один». «Почти невозможно поверить, что Ани с нами больше нет, говорит Локшина. - Она так долго писала по этой опасной теме, ездила в регион, шла на отчаянные риски, что с какого-то момента многим из нас стало казаться – Политковская переступила порог опасности, с ней уже ничего не может случиться».
Локшина вспоминает, что в 2001 году после разоблачительных публикаций по делу «Кадета» (Лапина), преступник угрожал Ане, и ей даже пришлось на некоторое время уехать из страны. «Но потом она вернулась. И продолжала все ту же работу», говорит Локшина.
Еще одной вехой на жизненном пути Политковской мог стать июнь 2004-го года, когда Анна опубликовала «ошеломляющее интервью с Рамзаном Кадыровым». «За нее было страшно. Думалось, может, теперь она остановится, перестанет ездить. Но нет, не остановилась. И вроде, все обошлось. Анины публикация – бескомпромиссные, неприкрытые – сделали ей такое имя, что читатели в Чечне, в России, за рубежом смотрели на нее, как на икону. И то, что ее могут просто цинично убить, в последнее время представлялось невероятным. Ведь это нечеловеческий, безобразный, безумный скандал, которого российские власти не могут себе позволить. Но представлялось неверно. Аня убита», говорит Локшина.
По ее мнению, «западные журналисты и политики теперь задаются одним вопросом: наверное, после гибели Политковской оставшаяся горстка независимых журналистов и правозащитников чувствует себя настолько уязвимой, что никто – или почти никто – не решится больше писать правду о Чечне, о Северном Кавказе, о пытках и похищениях людей, о чудовищных преступлениях против мирного населения».
Но как считает Локшина, «ответ на этот вопрос – нет. Замолчать сегодня значит потворствовать Аниным убийцам, похоронить ее дважды, позволить растоптать ее жизнь. И этого нельзя допустить. Нельзя позволить себе бояться».
Тимур Алиев, координатор IWPR в Чечне.
