Кыргызстан: маленькие шахтеры подвергаются риску

Посмотрев издалека, вы бы никогда не догадались, что это маленькое отверстие в холме является входом в угольную шахту. Еще более удивителен вид маленьких детей, лезущих через это отверстие внутрь за углем.

Это Кок-Джангак, поселок на юге Кыргызстана, где дети круглый год работают в темных, душных шахтах, чтобы заработать деньги для семьи.

Я захотел узнать об этом больше и отправился за одним маленьким шахтером, когда он пошел за углем.

Сама шахта сделана непрофессионально - она представляет собой дыру, вырытую в склоне холма. В шахте нет опор для поддержания потолка.

Внутри было холодно. Черный силуэт передо мной медленно продвигался к свету, который виднелся впереди. Тишину нарушали только звуки шагов и тяжелого дыхания.

Фигура впереди меня – это Рахимджон, худенький мальчик с запачканным сажей лицом. У него нет ни оборудования для обеспечения безопасности, ни защитной одежды.

В любой момент стены шахты могут осесть и похоронить маленького шахтера.

Рахимджон появился с мешком в руках, который был едва ли не тяжелее самого мальчика. Он высыпал черные блестящие комки в кучу и побежал назад, чтобы набрать еще.

Глядя на его испачканное углем лицо, трудно сказать, сколько ему лет. По его глазам было видно, что он устал от тяжелой работы, и только голос выдавал его возраст – всего только 13 лет.

Уже больше года он с 12-летним братом ходит за углем в шахту.

«Мы пришли сюда, чтобы заработать деньги, потому что другой работы нет», - сказал Рахимджон.

Каждое утро десятки, а, возможно, и сотни таких же, как он, детей, ходят в шахты вокруг Кок-Джангака. Ребята сказали мне, что в каждой из команд, занимающихся такой добычей угля, - а таких команд несколько десятков – есть как минимум три или четыре подростка в возрасте до 15 лет.

После развала Советского Союза развалилась и некогда вполне жизнеспособная горнодобывающая промышленность Кыргызстана. Государственные шахты закрылись в 1998 году, и с тех пор их захватили несколько частных компаний.

Говорят, что, кроме частных фирм, этим же делом занимаются десятки неофициальных компаний. Многие местные жители в обход этих фирм сами добывают уголь из шахт и продают.

Это опасный бизнес – за последние три года погибли более 30 взрослых шахтеров, чаще всего из-за обвала туннеля и отравления угарным газом.

Главы многих семей из Кок-Джангака уехали в Россию или Казахстан на заработки, и детям часто приходится становиться кормильцами.

Детей нанимают для работы в шахтах, потому что благодаря своему телосложению они могут пролезть даже в самую тесную шахту. Но это очень трудно.

«Особенно трудно, когда работают несколько групп, - говорит 15-летний Фаррух. – Когда я поднимаюсь наверх с мешком, а другие лезут вниз, им приходится ложиться, чтобы я мог пролезть по ним и выбраться».

Пробираться по шахте с 30-килограммовым мешком – задача не из легких, и новичкам особенно тяжело, потому что они быстро устают и не могут тащить тяжелый мешок.

Дети часто соскальзывают в дыры в шахтах.

«Поначалу это случается со всеми, - рассказывает Рахимджон, - однажды, уже снаружи, мой осел соскользнул в реку, и я потерял весь уголь, который собрал в тот день».

Рахимджон осознает весь риск своего положения, однако говорит, что у него нет выбора.

Хотя та сумма, которую он зарабатывает - около пяти долларов в день, считается довольно большой, этих денег едва хватает, чтобы сводить концы с концами, и они определенно не стоят того, чтобы заниматься столь опасным делом.

Камни и куски угля часто падают с потолка шахты, а во многих шахтах нет опор, которые могли бы предотвратить обрушение, и большинство детей не могут позволить себе защитные каски или фонари.

Зимой шахты часто затапливает, однако, несмотря на это, на ногах у маленьких шахтеров часто только спортивная обувь.

Когда снег заметает тропинку, ведущую к входу в шахту, шахтерам приходится самим протаптывать дорогу, и кроме того, они не могут использовать своих ослов для перевозки мешков с углем, потому что дорога слишком скользкая.

Фаррух рассказал мне, как однажды его ударило камнем так, что он получил глубокую рану, но, к счастью, его не завалило в шахте.

«Из-за того, что у меня не было денег на врача, я лечился дома. Кто-то сказал мне, что нужно промывать рану мочой. А еще я мазал ее какой-то вонючей мазью», - вспоминает он.

Несмотря на травму, он на следующий день вернулся на работу. У мальчика не было другого выбора, потому что он является кормильцем своей семьи.

Работа во влажных и плохо проветриваемых закрытых шахтах отрицательно влияет на здоровье детей, у многих из них проблемы с горлом и легкими.

Рахимджон жалуется на непрекращающийся кашель. «Мама беспокоится, что у меня проблема с легкими. Мы не можем пойти в больницу на обследование, потому что это дорого», - говорит он.

Другой мальчик, Мадамин, сказал, что у него из-за холода распухли ноги. «Иногда они так замерзают, что к концу дня я их не чувствую. Когда я прихожу домой, мне готовят теплую воду, чтобы отогреть их», - сказал он.

Исмаил, главный в этой группе шахтеров, понимает, что нанимать детей для такой работы – незаконно. Но дети сами приходят к нему и просятся на работу.

«Для многих это способ прокормить семьи. Они приходят и плачут здесь. Мне становится их жаль, и я разрешаю им работать», - сказал он.

Большинство детей, работающих в шахтах Кок-Джангака, бросили учебу в школах, и учителя говорят, что они ничего не могут с этим поделать.

«Эти дети должны учиться, а не работать, - говорит Гулипа Борбоева, учитель школы. – Однако их родители просят нас разрешить им работать. У них нет ни одежды, ни еды, ни дров, чтобы топить зимой. Поэтому у них нет другого выхода, кроме как работать».

Мехригуль Аблезова, социолог из Американского университета в Центральной Азии, сказала, что эта работа привлекает детей, живущих в бедности, потому что они могут заработать неплохие деньги.

«Добывать уголь может любой, кто захочет это делать, поэтому на эту работу такой спрос», - говорит она.

Аблезова сказала, что попытка запретить эту работу ничего не даст, вместо этого ее нужно каким-то образом отрегулировать и провести обучение детей.

«Мы должны сделать так, чтобы облегчить условия работы детей. Должны быть изменения в законодательной системе, которые, возможно, могут узаконить их работу, чтобы у детей были права», - сказала она.

Абдужалил Абдрасулов, контрибьютор IWPR в Алматы.