КУЛОВА ОЖИДАЮТ МРАЧНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Кыргызстанскому оппозиционеру Феликсу Кулову, возможно, придется отбывать наказание в печально известной "красной зоне" колонии № 19.
КУЛОВА ОЖИДАЮТ МРАЧНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Кыргызстанскому оппозиционеру Феликсу Кулову, возможно, придется отбывать наказание в печально известной "красной зоне" колонии № 19.
Буквально на днях Военный суд Кыргызстана вынесет решение по делу лидера оппозиционной партии "Ар-Намыс" Феликса Кулова, обжаловавшего вынесенный ему в декабре обвинительный приговор, согласно которому он, бывший в 1997-1998 годах министром национальной безопасности, признается виновным в злоупотреблении служебным положением.
Если Военный суд оставит приговор в силе, то Кулову, как бывшему сотруднику силовых структур, придется отбывать семь лет лишения свободы в так называемой "красной зоне" в колонии № 19.
По давней традиции, сложившейся еще в СССР, исправительные заведения, где отбывают наказание бывшие сотрудники правоохранительных структур, носят название "красная зона". Они были созданы для того, чтобы защитить бывших сотрудников силовых органов от возможного возмездия со стороны других заключенных.
В Советском Союзе было несколько таких зон, но все они находились за пределами Кыргызстана. Попытки правительства независимого Кыргызстана по созданию подобного учреждения практически ничем не увенчались.
"Красной зоной" стали называть исправительно-трудовое учреждение № 47, хотя в нем наряду с бывшими сотрудниками силовых структур отбывали наказание и обычные осужденные. Их разделяла лишь колючая проволока, протянутая посреди колонии. Когда среди заключенных резко возросла заболеваемость туберкулезом, это учреждение преобразовали в специальную больницу, а осужденных из бывших силовиков перевели в другое учреждение - № 19.
И здесь, как и в недавние времена, "бывшие" отбывают наказание вместе с обычными осужденными. Хотя 69 заключенных "особой категории" содержатся в отдельном бараке, они питаются в той же столовой, что и остальные заключенные, и находятся на одной территории с ними.
По словам первого заместителя начальника ГУИН Владимира Носова, исправительные учреждения для осужденных сотрудников правоохранительных органов должны быть совершенно отдельными. Но, к сожалению, у государства пока нет средств на их строительство.
"Обстановка в этой исправительно-трудовой колонии по сравнению с другими очень тяжелая, - говорит Носов. - На питание одного заключенного из бюджета выделяется всего десять сомов в сутки (менее 20 центов США)".
Приносивший колонии № 19 немалую прибыль завод по производству мебели, на котором работали заключенные, был сожжен во время бунта заключенных в 1989 году. После другого бунта заключенных, произошедшего в самом начале марта прошлого года, когда осужденные объявили массовую голодовку в знак протеста против плохого питания, колонию посетил начальник ГУИН генерал Григорий Бубель. Он сменил ее руководство и назначил на должность начальника Байыша Таштекеева.
Таштекеев рассказал, что в свое время он не на шутку встревожился, узнав о предстоящей отправке в его учреждение "красных" преступников. "В первый же день я распорядился, как того требует обычай жертвоприношения, забить овцу, - вспоминает начальник. - Угостили осужденных, усадив всех вместе. Я обратился к ним с призывом не враждовать, а относиться друг к другу по-братски, выручать товарищей в трудные минуты".
Один из заключенных - бывший сотрудник следственного изолятора, осужденный за попытку пронести в СИЗО наркотики, считает, что для попавших в "красную зону" бывших сотрудников правоохранительных органов самое главное - правильно себя вести.
"Если бы я сразу же стал хорохориться: мол, я сотрудник органов, пусть и бывший, и все такое, - заключенные мне дали бы как следует "прикурить", и дело с концом, - рассказывает он. - Мы их не трогаем и ничего такого не делаем, чтобы вызвать конфликт. Но в то же время нельзя особо и хвост поджимать, как трусливый кот. Так тоже плохо: тут же начнут тебя притеснять".
Дважды в день начальник колонии выстраивает осужденных на поверку, спрашивает о нуждах. Он сразу же узнает о новостях на территории зоны, о том, кто заболел, у кого возникли трения с другими осужденными. "Не дай бог, случится бунт среди заключенных... - говорит он. - Донесение-то в ГУИН по рации сразу дойдет. А вот пока к нам доберутся по такой дороге да в такую даль - будет поздно. Наша зона самая опасная".
Как заключенные "красной зоны", так и остальные осужденные носят гражданскую одежду. Один в кожаной куртке, в шапке-ушанке - словом, одет по-зимнему. Его менее удачливый товарищ - в рваных сандалиях и в такой же рваной футболке с короткими рукавами.
Таштекеев говорит, что на питание осужденных из бюджета выделяется 24 сома 60 тыйынов (приблизительно 50 центов США). Но это формально. На самом же деле даже эти скудные средства не выдаются в полном объеме.
"Если бы нам эти деньги отдавали полностью, - уверяет начальник тюрьмы, - ни о чем другом мы бы не беспокоились. А так приходится заготавливать продукты самостоятельно. Прямо на территории зоны с использованием труда осужденных посеяли помидоры, картофель, капусту. Сейчас у нас еще остался приблизительно месячный запас продуктов. Надеюсь, что до их окончания наконец-то получим бюджетные деньги".
Жена одного из заключенных "красной зоны" Татьяна рассказывает: "Кормят их там три раза в день. Конечно, все больше безвкусной кашей да "пустым" супом. Мясо у них бывает редко. Только что и хватает, чтобы не протянуть ноги с голоду".
Мать другого заключенного разрыдалась после свидания с сыном. Мальчик рядом с ней попытался успокоить ее: "Ну, вы же сами видели, что у него все в порядке". А женщина сквозь рыдания только и могла промолвить: "Где ж в порядке, когда он так исхудал. Только глаза и остались..."
Но тем не менее некоторые сотрудники колонии считают, что заключенные живут лучше, чем работники исправительных учреждений. Один охранник, не пожелавший назвать своего имени, сказал: "У заключенных не болит голова о том, чем они будут питаться завтра. Три раза в день они едят горячее. Мы же со своими семьями, бывает, и один-то раз не можем поесть суп или другое горячее блюдо".
Помолчав, он добавил: "Зарплата у нас от 800 до 1500 сомов (от 16 до 30 долларов США), да и ту выдают с задержкой в несколько месяцев. Иногда наша семья сидит вообще без куска хлеба".
Чолпон Орозобекова, специально для Института по освещению войны и мира
