ЧЕЧНЯ: НЕВИДИМАЯ ВОЙНА

Припаркованная на углу темной улицы машина с открытыми дверями говорит о многом. Комендантского часа нет, однако немногие ездят вне центральных улиц в Грозном в ночное время.

Дело в том, что это не какая-нибудь «просто машина». Это – УАЗ, который из-за его особой формы прозвали "таблеткой". В чеченской столице все знают: на этих микроавтобусах российские спецслужбы выезжают на рейды.

На следующем углу виднеется еще одна "таблетка", а рядом – силуэт мужчины с автоматом. Мы поворачиваем, спускаемся по другой улице. Мимо проезжает третья "таблетка".

Кто в этих машинах? За кем они приехали? Часто приходится жителям Чечни задавать себе эти вопросы, однако редко им удается найти на них ответ.

Сегодня, когда прошло десять лет с начала первой войны в Чечне и уже пять лет длится вторая, противостояние в традиционном смысле – с обстрелами и бомбардировками с воздуха – имеет место только в горах. А на равнине, где сконцентрирована большая часть населения, этот конфликт протекает почти незаметно.

"Неуловимые" повстанцы закладывают мины, убивают представителей официальных структур, время от времени нападают на военнослужащих или полицейских. В ответ российские органы безопасности и лояльные Москве правоохранительные службы Чечни вербуют осведомителей, устраивают проверки на дорогах и проводят так называемые "адресные зачистки", во время которых попавших под подозрение чеченцев прямо из их домов силой увозят на отряженных для этого бронеавтомобилях и "таблетках".

Это - противостояние без четких контуров. Здесь боевики мятежного лидера Аслана Масхадова смешались с теми, кто представляет российскую сторону, солдаты не имеют лица, а аресты людей часто заканчиваются их бесследным исчезновением.

Это – конфликт, в котором простые чеченцы никогда не знают, что их ждет.

"Сегодня приходится быть очень осторожным в своих высказываниях", - сказал Беслан, который, как и большинство тех, к кому в Грозном обращался IWPR, попросил, чтобы его фамилия не называлась.

"Здесь полно доносчиков, и не знаешь, кто есть кто. Раньше - когда в этой войне существовала линия фронта, было легко. Теперь кто угодно может работать на Масхадова или русских. Это очень опасно".

Почти каждая чеченская семья потеряла родственников во время бомбардировок или вооруженных столкновений. Терялись люди и после того, как их арестовывали. Поведать истории о пропавших без вести близких и знакомых могут многие.

Мать двоих детей Раиса рассказала о том, как однажды ночью за ее 23-летним сыном Шамилем пришли военнослужащие в масках. Незадолго до этого Шамиль, обследуя руины какого-то здания в поисках металлолома, продажа которого стала одним из основных источников доходов для грозненцев, был серьезно ранен, подорвавшись на мине-ловушке. К счастью, в момент рейда его не оказалось дома – он гостил у дяди.

"Они вломились к нам в три часа утра, без каких-либо объяснений, - вспоминает Раиса. – Вышибли ворота, украли нашу одежду и продукты из погреба. На улице был холод, а они разбили окно".

На следующее утро, загрузив в машину кое-какие пожитки, семья Раисы выехала из этого дома. Они поселились в другом районе Грозного, став беженцами в своем родном городе.

Human Rights Watch, "Мемориал" и другие неправительственные организации регулярно докладывают о случаях обнаружения на обочинах дорог или окраинах сел тел. Как правило, оказывается, что это – люди, которых в последний раз видели во время их задержания.

Сегодня нет точных данных о числе чеченцев, пропавших бесследно или без суда и следствия казненных во время второй кампании, которая началась в 1999 году.

"Мемориал" составил список из 1,304 человек, погибших - по больше части в результате незаконных экзекуций - в период между июлем 2000 и июлем 2001 годов.

С тех пор ситуация несколько исправилась, однако по-прежнему оставляет желать много лучшего. По данным "Мемориала" на конец ноября нынешнего года, в Чечне похищены 318 человек, из них 161 освобожден, 136 пропали без вести, 19 найдены мертвыми.

Эти цифры, однако, не являются полными, поскольку "Мемориал" осуществляет мониторинг лишь в пяти районах Чечни, а на них не приходится и одной трети всей территории республики, которая разделяется на 17 районов.

Многие склонны сравнивать сложившуюся в столице ситуацию с периодом правления Сталина.

"Скажешь что-то не так и на следующий день исчезнешь, - сказала Лейла, набирая в бутылки воду из дырявой трубы в разрушенном центре Грозного. – В марте этого года забрали двух моих племянников. Они так никогда и не вернулись домой".

Русская по национальности, пенсионерка Валентина, пережившая страшные бомбардировки Грозного в первую и во вторую войны, так напугана, что уже в шесть часов вечера она запирается у себя в квартире. "Услышав ночью лай собак, я начинаю паниковать, гадать, что могло их встревожить".

В замешательство приводит даже видимая сторона конфликта. Контрольно-пропускные пункты могут быть укомплектованы представителями какой-либо из ветвей силовых структур. Эти подразделения - их начитывается более дюжины - включают российские разведывательные службы и так называемых "кадыровцев" – группу, которой руководит Рамзан Кадыров, сын бывшего промосковского президента Ахмада Кадырова, погибшего в результате теракта в мае нынешнего года.

Не имеющие собственной униформы кадыровцы с их привычкой на бешеной скорости ездить в машинах с затемненными стеклами похожи на повстанцев-боевиков, в рядах которых большинство из них в свое время и числились. Настолько похожи, что становится не по себе.

На одном перекрестке в Грозном группа чеченских полицейских стала стрелять в воздух, чтобы остановить пронесшуюся мимо машину без номерных знаков и с затемненными стеклами. Из автомобиля, когда он остановился, выскочили несколько вооруженных человек. Только после длительного препирательства выяснилось, что они все - на одной стороне.

Сотрудники некоторых российских служб и их вроде бы лояльные чеченские коллеги относятся друг к другу с недоверием и враждебностью. Последних многие считают агентами повстанцев.

При этом есть реальные основания утверждать, что представители самих российских служб заключают с повстанцами коммерческие сделки.

По словам высокопоставленного источника в промосковских силовых структурах Чечни, повстанцам удалось достичь неофициальных соглашений о прекращении огня в различных секторах гор. Также давно говорят о том, что федеральные военнослужащие продают повстанцам оружие.

Другой высокопоставленный представитель силовых органов считает, что сегодняшняя ситуация странным образом напоминает годы после окончания первой войны в Чечне, когда по республике гуляли вооруженные банды, безнаказанно совершались преступления, процветали похищения людей, а простых людей было некому защищать.

"Это не война так называемого сопротивления, а раздел сфер влияния между различными компонентами властных структур, - сказал он. – Это – так называемый "управляемый маломасштабный конфликт", при котором неконтролируемые элементы сил безопасности находят возможность продавать оружие".

"По сути, сейчас мы наблюдаем то же, что и в период между двумя кампаниями – бандитизм. Только сегодня это называется по-другому".

В Грозном еще долго, наверное, будут лаять по ночам собаки.

Себастьян Смит, редактор и тренер Кавказского офиса IWPR, автор книги “Горы Аллаха».