БАСАЕВ: ОТ БУНТАРСТВА К ЭКСТРЕМИЗМУ
О том, как студент-радикал стал вдохновителем насилия.
БАСАЕВ: ОТ БУНТАРСТВА К ЭКСТРЕМИЗМУ
О том, как студент-радикал стал вдохновителем насилия.
, на совести которого лежат чудовищные преступления. Учтивый в общении, с возвышенным лбом, пышной бородой и умением изъясняться на русском пространными предложениями, он мог быть принят за какого-нибудь московского интеллектуала. Но при том, что вблизи он не производил отпугивающего впечатления, не многим удавалось держать в страхе стольких людей, на столь огромном пространстве так, как это удалось ему.
Басаев старался соответствовать своей репутации и как к игре относился к многочисленным тщетным попыткам Кремля поймать его. В своих редких за последние годы интервью он допускал, что ему нравилось считаться опасным террористом. И в последние четыре года своей кровавой карьеры, когда им были организованы страшные операции по захвату московского театра на Дубровке и школы № 1 в Беслане, Басаев оставался верен этой репутации. Он не только детально спланировал эти операции, но и постарался максимально обеспечить их публичность, ставя целью как можно сильнее унизить своих врагов в Кремле.
Было бы неправильным называть Басаева исламским боевиком. Он был типичным представителем воспитанного на русской культуре поколения чеченцев, которые отличались остро развитым чувством национальной идентичности и с презрением относились к любой власти. В студенческие годы он проявлял себя радикалом, его кумиром был Че Гевара, и в его комнате на стене висел постер с изображением славного революционера.
Басаев родился в 1965 году в горном селе Ведено, которое известно своими воинственными традициями еще с XIX века, когда там располагался штаб мятежного дагестанского вождя имама Шамиля. К тому времени его семья только что вернулась из Казахстана, куда в сталинское время были массово депортированы чеченцы. Известно, что ядерные испытания, проводившиеся в Казахстане в тот период, оставили свой след на здоровье его родных.
Басаев учился в Москве, где одним из его учителей был Константин Боровой, впоследствии ставший известным бизнесменом и политиком. В августе 1991 года он был в числе демонстрантов, собравшихся под лозунгами защиты демократии у стен Белого дома, чтобы противостоять попытке государственного переворота.
В ноябре 1991 года Басаев осуществил первую из своих акций, рассчитанных на публичный эффект – он угнал самолет, требуя предоставления независимости Чечне, но потом отпустил всех пассажиров целыми и невредимыми.
Затем начинается карьера Басаева – профессионального воина, который не находил себе места и начинал скучать всякий раз, когда ему было не с кем и негде воевать. Он принял участие в вооруженном конфликте из-за Нагорного Карабаха, воюя на стороне азербайджанцев, и был в числе тех, кто в мае 1992 года последними покинули осажденный город Шуша, прежде чем туда вошли армянские войска.
Далее он перебрался в Абхазию, где вступил в ряды добровольцев из северокавказских республик, казаков и русских спецназовцев, помогавших абхазцам в их войне против грузинского правительства, и был назначен заместителем министра обороны республики. По сей день среди абхазцев есть много людей, симпатизирующих Басаеву, хотя теперь, когда Абхазия явно тяготеет к России, они воздерживаются говорить об этом вслух. С его «абхазским» периодом деятельности связаны настойчиво муссировавшиеся слухи о его сотрудничестве с российскими секретными службами. Однако надо сказать, что эти слухи так никогда и не подтвердились.
Свое истинное призвание Басаев нашел, когда в декабре 1994 года по приказу Бориса Ельцина в Чечню вошли федеральные войска. Он принял участие во всех масштабных действах в период войны 1994-96 годов, в том числе в искусно спланированной операции, результатом которой стал вывод российской армии из Грозного.
Он едва не погиб во время самой экстраординарной из своих операций – вторжения в центральные части южной России в июне 1995 года, заключительным эпизодом которого стал захват Басаевым больницы в городе Буденновск. Тогда после неудачно проведенного российскими спецслужбами штурма и гибели более ста человек Виктор Черномырдин, бывший в ту пору премьер-министром России, договорился о беспрепятственном выходе из города Басаева и его отряда в обмен на освобождение заложников.
В России Басаева считали кровожадным террористом, однако в Чечне для многих он был героем.
К числу мотивов, побуждавших Басаева заниматься тем, чем он занимался, добавился новый - напрямую связанный с чеченской культурой и традицией «кровной мести». Дело в том, что в результате бомбардировки в окрестностях Ведено погибли 11 членов его семьи. Многие из тех, кому довелось общаться с Басаевым в тот период, находили, что он был, мягко говоря, не в себе. Британская журналистка Виктория Кларк, в прошлом корреспондент газеты The Observer в Москве, рассказывает о своем интервью с ним в августе 1995 года, когда его популярность в горах Чечни была на пике.
«Нас доставили в какое-то место в горах, где он ждал нас, - вспоминает она. – Он говорил без остановки всю ночь, и совсем перестал владеть собой, когда начал говорить о том, как надо рассыпать над Кремлем радиоактивную пыль».
С особой, какой-то маниакальной, страстностью Басаев говорил об истории России. «Двуглавый орел являет собой олицетворение чудовищного зла, - сказал он Кларк. – Ни одно живое существо не может так жить, потому ему приходится паразитировать на крови других народов».
В январе 1997 года Басаев участвовал в выборах президента Чечни – единственных по сей день президентских выборах в республике, проведенных при участии международных наблюдателей. Еще достаточно популярный, он тогда смог заручиться голосами одной четверти избирателей. Но когда в Чечне, уже де факто независимой, начался хаос, Басаев, наряду с другими лидерами вооруженных формирований обвинявшийся с коррупции и причастности к похищениям людей, стал стремительно терять народную поддержку. Вступив в союз с джихадистом из Саудовской Аравии эмиром Хаттабом, Басаев отвратил от себя тех чеченцев, которые к тому времени устали от войны и были готовы принять разумный компромисс с Москвой.
Казалось, что Басаеву доставляло удовольствие называться врагом России номер один. Это ставшее стереотипным отношение к нему имело фатальные последствия и для русских, и для чеченцев. В 1999 году, пойдя против воли своего соперника президента Аслана Масхадова, Басаев, объединившись силами с Хаттабом, осуществил вооруженное нападение на соседнюю республику Дагестан. Это дало повод новоназначенному премьер-министру России Владимиру Путину вылететь в Дагестан и начать приготовления к новому вторжению в Чечню.
В начале второй чеченской кампании Басаев потерял часть ноги, убегая из Грозного через минное поле. Этот случай укрепил ставшую почти мифом репутацию Басаева среди боевиков-радикалов как человека, способного в любой ситуации дать отпор смерти. К удивлению многих, он продержался еще шесть лет. Более того, приняв на себя роль исламского радикала, он затмил относительно умеренного Масхадова. Через Интернет он высмеивал Кремль и хвастался, что свободно перемещается по Северному Кавказу и даже справил свадьбу в Краснодарском крае, женившись - в третий раз – на русской женщине.
Теракты в театре на Дубровке и бесланской школе подтвердили, что, идя к своей цели, Басаев мог, не задумываясь, принести в жертву жизни мирных россиян. Гибель в Беслане 330 человек, половину из которых составляли дети, стала последней точкой в падении человека, некогда декларировавшего себя демократом.
Басаев был талантливым воином и блестящим пропагандистом, но коварным и жестоким человеком. Его смерть будут оплакивать очень немногие. Большинство чеченцев вздохнули с облегчением: того, кто покрыл их имя позором, больше нет.
Томас де Ваал, редактор кавказской информационной службы IWPR.
Басаев старался соответствовать своей репутации и как к игре относился к многочисленным тщетным попыткам Кремля поймать его. В своих редких за последние годы интервью он допускал, что ему нравилось считаться опасным террористом. И в последние четыре года своей кровавой карьеры, когда им были организованы страшные операции по захвату московского театра на Дубровке и школы № 1 в Беслане, Басаев оставался верен этой репутации. Он не только детально спланировал эти операции, но и постарался максимально обеспечить их публичность, ставя целью как можно сильнее унизить своих врагов в Кремле.
Было бы неправильным называть Басаева исламским боевиком. Он был типичным представителем воспитанного на русской культуре поколения чеченцев, которые отличались остро развитым чувством национальной идентичности и с презрением относились к любой власти. В студенческие годы он проявлял себя радикалом, его кумиром был Че Гевара, и в его комнате на стене висел постер с изображением славного революционера.
Басаев родился в 1965 году в горном селе Ведено, которое известно своими воинственными традициями еще с XIX века, когда там располагался штаб мятежного дагестанского вождя имама Шамиля. К тому времени его семья только что вернулась из Казахстана, куда в сталинское время были массово депортированы чеченцы. Известно, что ядерные испытания, проводившиеся в Казахстане в тот период, оставили свой след на здоровье его родных.
Басаев учился в Москве, где одним из его учителей был Константин Боровой, впоследствии ставший известным бизнесменом и политиком. В августе 1991 года он был в числе демонстрантов, собравшихся под лозунгами защиты демократии у стен Белого дома, чтобы противостоять попытке государственного переворота.
В ноябре 1991 года Басаев осуществил первую из своих акций, рассчитанных на публичный эффект – он угнал самолет, требуя предоставления независимости Чечне, но потом отпустил всех пассажиров целыми и невредимыми.
Затем начинается карьера Басаева – профессионального воина, который не находил себе места и начинал скучать всякий раз, когда ему было не с кем и негде воевать. Он принял участие в вооруженном конфликте из-за Нагорного Карабаха, воюя на стороне азербайджанцев, и был в числе тех, кто в мае 1992 года последними покинули осажденный город Шуша, прежде чем туда вошли армянские войска.
Далее он перебрался в Абхазию, где вступил в ряды добровольцев из северокавказских республик, казаков и русских спецназовцев, помогавших абхазцам в их войне против грузинского правительства, и был назначен заместителем министра обороны республики. По сей день среди абхазцев есть много людей, симпатизирующих Басаеву, хотя теперь, когда Абхазия явно тяготеет к России, они воздерживаются говорить об этом вслух. С его «абхазским» периодом деятельности связаны настойчиво муссировавшиеся слухи о его сотрудничестве с российскими секретными службами. Однако надо сказать, что эти слухи так никогда и не подтвердились.
Свое истинное призвание Басаев нашел, когда в декабре 1994 года по приказу Бориса Ельцина в Чечню вошли федеральные войска. Он принял участие во всех масштабных действах в период войны 1994-96 годов, в том числе в искусно спланированной операции, результатом которой стал вывод российской армии из Грозного.
Он едва не погиб во время самой экстраординарной из своих операций – вторжения в центральные части южной России в июне 1995 года, заключительным эпизодом которого стал захват Басаевым больницы в городе Буденновск. Тогда после неудачно проведенного российскими спецслужбами штурма и гибели более ста человек Виктор Черномырдин, бывший в ту пору премьер-министром России, договорился о беспрепятственном выходе из города Басаева и его отряда в обмен на освобождение заложников.
В России Басаева считали кровожадным террористом, однако в Чечне для многих он был героем.
К числу мотивов, побуждавших Басаева заниматься тем, чем он занимался, добавился новый - напрямую связанный с чеченской культурой и традицией «кровной мести». Дело в том, что в результате бомбардировки в окрестностях Ведено погибли 11 членов его семьи. Многие из тех, кому довелось общаться с Басаевым в тот период, находили, что он был, мягко говоря, не в себе. Британская журналистка Виктория Кларк, в прошлом корреспондент газеты The Observer в Москве, рассказывает о своем интервью с ним в августе 1995 года, когда его популярность в горах Чечни была на пике.
«Нас доставили в какое-то место в горах, где он ждал нас, - вспоминает она. – Он говорил без остановки всю ночь, и совсем перестал владеть собой, когда начал говорить о том, как надо рассыпать над Кремлем радиоактивную пыль».
С особой, какой-то маниакальной, страстностью Басаев говорил об истории России. «Двуглавый орел являет собой олицетворение чудовищного зла, - сказал он Кларк. – Ни одно живое существо не может так жить, потому ему приходится паразитировать на крови других народов».
В январе 1997 года Басаев участвовал в выборах президента Чечни – единственных по сей день президентских выборах в республике, проведенных при участии международных наблюдателей. Еще достаточно популярный, он тогда смог заручиться голосами одной четверти избирателей. Но когда в Чечне, уже де факто независимой, начался хаос, Басаев, наряду с другими лидерами вооруженных формирований обвинявшийся с коррупции и причастности к похищениям людей, стал стремительно терять народную поддержку. Вступив в союз с джихадистом из Саудовской Аравии эмиром Хаттабом, Басаев отвратил от себя тех чеченцев, которые к тому времени устали от войны и были готовы принять разумный компромисс с Москвой.
Казалось, что Басаеву доставляло удовольствие называться врагом России номер один. Это ставшее стереотипным отношение к нему имело фатальные последствия и для русских, и для чеченцев. В 1999 году, пойдя против воли своего соперника президента Аслана Масхадова, Басаев, объединившись силами с Хаттабом, осуществил вооруженное нападение на соседнюю республику Дагестан. Это дало повод новоназначенному премьер-министру России Владимиру Путину вылететь в Дагестан и начать приготовления к новому вторжению в Чечню.
В начале второй чеченской кампании Басаев потерял часть ноги, убегая из Грозного через минное поле. Этот случай укрепил ставшую почти мифом репутацию Басаева среди боевиков-радикалов как человека, способного в любой ситуации дать отпор смерти. К удивлению многих, он продержался еще шесть лет. Более того, приняв на себя роль исламского радикала, он затмил относительно умеренного Масхадова. Через Интернет он высмеивал Кремль и хвастался, что свободно перемещается по Северному Кавказу и даже справил свадьбу в Краснодарском крае, женившись - в третий раз – на русской женщине.
Теракты в театре на Дубровке и бесланской школе подтвердили, что, идя к своей цели, Басаев мог, не задумываясь, принести в жертву жизни мирных россиян. Гибель в Беслане 330 человек, половину из которых составляли дети, стала последней точкой в падении человека, некогда декларировавшего себя демократом.
Басаев был талантливым воином и блестящим пропагандистом, но коварным и жестоким человеком. Его смерть будут оплакивать очень немногие. Большинство чеченцев вздохнули с облегчением: того, кто покрыл их имя позором, больше нет.
Томас де Ваал, редактор кавказской информационной службы IWPR.
