Армянские геи: долгий путь к свободе
Здесь – так же, как и в любом другом месте на Кавказе – по-прежнему сильны гомофобные настроения, но активисты уже видят основания надеяться, что ситуация улучшится.
Армянские геи: долгий путь к свободе
Здесь – так же, как и в любом другом месте на Кавказе – по-прежнему сильны гомофобные настроения, но активисты уже видят основания надеяться, что ситуация улучшится.
, рассказывающая о любви между армянином и азербайджанцем, потрясла консервативное и преимущественно мусульманское общество Азербайджана.
Ведь она презрела двойное табу – на любовь между армянами и азербайджанцами и на однополые отношения.
Бурные споры, которыми сопровождалось опубликование книги, явственно обнаружили подверженность азербайджанского общества гомофобии – нетерпимо-предубежденному отношению к гомосексуалистам, полностью разделяемому, как оказывается, и по другую сторону этнического и религиозного водораздела – в Армении.
Ованес Минасян знает об этом из собственного опыта. Ему двадцать семь, и он – один из немногих гомосексуалистов в Армении, которые не боятся, давая интервью, называть свои настоящие имена.
Эту свободу он обрел нечаянно – попав за свою «нетрадиционную» сексуальную ориентацию в тюрьму. Тогда о ней узнали все его соседи и родственники, и необходимость таиться отпала сама собой.
Кошмар начался в 1999 году, когда полиция арестовала Минасяна, обвинив его в мужеложстве. Властям его, как и других четверых гомосексуалистов, выдал его партнер.
Минасян, которому тогда было семнадцать лет, сразу признался полиции, что он состоял в интимных отношениях с мужчиной. «Я никогда не считал это преступлением, поэтому на их вопрос, была ли у меня связь с мужчиной, я ответил утвердительно», - рассказывает он.
По словам Минасяна, полицейские жестоко избили его, когда он отказался назвать имена других гомосексуалистов.
Он – один из шести человек, которые были обвинены в мужеложстве, тогда относившейся к числу уголовно наказуемых деяний, и осуждены по статье №116 армянского уголовного кодекса. Как несовершеннолетний, Минасян получил относительно щадящий приговор - три месяца тюремного заключения.
В тюрьме, вспоминает Минасян, он постоянно подвергался давлению.
«Заключенные были со мной так же жестоки, как и тюремщики, - сказал он. - Я был для них игрушкой, они издевались надо мной, а потом швыряли меня обратно в камеру».
После освобождения он стал предметом издевательств со стороны соседских мальчишек, которые гонялись за ним, бросали в него камнями и кричали ему вдогонку «Голубой!»
Это не все. Минасян говорит, что один полицейский попытался шантажом заставить его назвать имена богатых гомосексуалистов, которых он мог знать.
Не сумев выбить из Минасяна эту информацию, полицейский рассказал о его сексуальной ориентации менеджеру бара, в котором он работал. В результате Ованес и его друг – тоже гомосексуалист – были уволены.
С тех пор, как Ованес вышел из тюрьмы, прошло девять лет. Местные ребята больше не издеваются над ним. Они привыкли к нему. У него есть работа. Но устав жить в атмосфере враждебности, он хочет уехать из страны.
В 1922 году, через несколько лет после большевистской революции, в только что сформировавшемся Советском Союзе гомосексуализм перестал считаться уголовным преступлением.
Однако в 1933 году гомосексуалисты вновь были объявлены вне закона, и только в 2003 году практика преследования их в уголовном порядке было отменена.
Теперь закон в Армении не рассматривает геев в качестве преступников, однако на бытовом уровне дискриминация и нетерпимость по отношению к ним продолжают оставаться обыденными явлениями.
Около года назад родители Хачика, узнав о «нетрадиционной» сексуальной ориентации сына, выгнали его из дома.
21-летний студент рассказывает, что впервые он осознал свою непохожесть на других, когда ему было тринадцать или четырнадцать лет. Именно тогда он понял, что его интересуют мальчики, а не девочки.
«Я был в том возрасте, когда начинаешь мастурбировать, и, делая это, я представлял себе парней, - откровенничает он. – Я думал, что я был один такой, но потом по Интернету я нашел других таких же, как я, людей».
Свой первый сексуальный опыт, случившийся, когда ему уже исполнилось двадцать, Хачик разделил с человеком, с которым он познакомился по Интернету. Домашним он представил его как своего друга.
Беда пришла, когда мать Хачика обнаружила, что их отношения были не совсем дружескими.
«Мы смотрели телевизор в моей комнате, - рассказывает Хачик. – Я не знал, что дверь была открыта. Мать застала нас целующимися».
Она стала плакать. Позже пришел отец, и они вместе накинулись на него.
«Папа был взбешен. «Тебе, что же, девочек мало? - кричал он. - Теперь тебе надо с парнями встречаться? Мой сын это делать не будет!»»
«Мама стала кричать, что было бы лучше, если бы я умер. Что лучше вообще не иметь сына, чем знать, что он голубой».
«Она даже хотела ударить меня. Я пытался сопротивляться, но ее поддержал папа. Потом они сказали мне, что я им больше не сын, и что я должен покинуть их дом. Так я и поступил».
С тех пор Хачик живет на съемной квартире и работает в двух местах: надо оплачивать учебу.
Через два месяца после изгнания из дома Хачик узнал, что, как некто с «отклонением» сексуальной ориентации, он не может служить в армии.
По данным Хельсинского комитета по правам человека в Армении, с 2004 года в министерстве обороны страны действует негласный закон, запрещающий призывать на военную службу гомосексуалистов.
«Когда я сказал военному психологу, что я – гей, он бросил ручку на стол и чертыхнулся», - вспоминает Хачик.
Он рассказывает, что другой офицер со словами «Ты не мужчина! Как может армянин заявлять, что он гомик?!» ударил его папкой.
Требовался официальный «диагноз», и Хачика отправили на медицинское освидетельствование, по итогам которого было вынесено заключение, что он действительно придерживается «нетрадиционной сексуальной ориентации».
На вопрос IWPR о том, действительно ли министерство обороны избегает призывать гомосексуалистов на военную службу, ответил – в письменной форме – его представитель полковник Сейрам Шахсуварян,
Он опроверг заявления о существовании негласного запрета на призыв гомосексуалистов в армию, заявив, что «действующий в Армении закон об обязательной военной службе не предусматривает освобождения гомосексуалистов от несения воинской повинности».
Герои-любовники неоднозначно воспринимаемого романа Алиева «Артуш и Заур» в конце концов решают покончить с собой, сбросившись с Башни-Девственницы, которая находится в Баку и известна в Азербайджане как символ обреченной любви.
По словам психолога Давида Галстяна, социальное давление, которому подвергаются армянские геи, заставляет некоторых из них, особенно отчаявшихся, искать выход в самоубийстве.
Он говорит, что за последние три года ему довелось услышать по меньшей мере о десяти гомосексуалистах, которые покончили с собой, бросившись с крупнейшего в Ереване моста – Киевского.
Он рассказывает о трагических случаях из собственной практики. Все эти истории о том, как разрушается жизнь человека, когда его семья узнает о его нетрадиционной ориентации. В одном случае женщина сдала своих детей в сиротский приют, узнав, что их отец, ее муж, - гей; в другом – отец выгнал из дома своего 14-летнего сына-гея, и тот стал заниматься проституцией, чтобы выжить на улице.
«В нашем обществе в отношении гомосексуалистов существует настоящая фобия, люди считают их животными», - сказал он.
«Мои пациенты [геи] узнают обо мне друг от друга и приходят сюда. Они говорят, что я хотя бы их выслушиваю».
Политики ничего не предпринимают для того, чтобы рассеять распространенные в обществе невежество и предрассудки в отношении геев. Более того, некоторые из них открыто поощряют нетерпимость к гомосексуалистам.
Так, Эмма Худабашян в бытность свою членом армянского парламента любила повторять, что гомосексуалистов надо забрасывать камнями.
А глава ультра-националистичского Союза армянских арийцев Армен Аветисян в июле 2006 года выступил с эксцентричным заявлением, в котором он осудил гомосексуализм и попутно - Европу. Это заявление тогда было опубликовано в трех газетах.
«Нам следует создать для них общину, которая бы называлась «Хамасерашен» (буквально переводится как «Гомосекс-град»), - сказал он.
«Конечно, она располагалась бы в Европе, ведь гомосексуализм – одна из европейских ценностей, вот пусть они и собираются там».
Другой фактор, формирующий консервативное отношение общества к проблеме гомосексуализма, - это Армянская апостольская церковь, которая, подобно большинству существующих в мире христианских церквей, рассматривает однополые отношения как тяжкий грех.
Нападения на геев – любимое времяпрепровождение ереванских хулиганов-юнцов, которые часто выбирают себе жертв в Парке Комайги, где собираются гомосексуалисты.
По мнению Галстяна, гомофобия наносит обществу вред, лишая его тех, кто потенциально может принести ему большую пользу.
«Мы потеряли талантливого певца, программиста и блестящего студента, который должен был стать химиком, - говорит психолог, возвращаясь к теме самоубийств среди гомосексуалистов. – Другие просто уехали из страны».
Между тем, 9 декабря 2008 года армянское правительство подписало заявление ООН о ликвидации всех форм дискриминации по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
Однако это только усилило гомофобные настроения в Армении.
Известная в стране личность Хачик Стамболсян во время одной публичной дискуссии сказал: «Это разработанный масонскими структурами глобальный план по уничтожению мира».
Консервативная газета «Искакан Иравунк» обвинила ООН в возвеличивании «отбросов человечества – этих содомитов и лесбиянок».
По словам 26-летнего активиста Граира, подписание правительством декларации ООН пока не принесло армянским геям ничего хорошего.
«До тех пор мы просто жили своей жизнью и работали, но они подняли вокруг нас шум, и ситуация стала напряженной», - сказал он.
Глава Хельсинского комитета по правам человека в Армении Аветик Ишханян, который также является членом Группы наблюдателей за пенитенциарной системой, говорит, что труднее всего гомосексуалистам приходится в закрытых заведениях, таких как тюрьма и казарма.
«В тюрьме они помещаются в отдельные камеры, - сказал он. - Там нельзя пожать гомосексуалисту руку, взять от него сигарету и даже просто дотронуться до его вещей».
«Если заключенный воспользуется тарелкой гомосексуалиста – пусть даже случайно, другие заключенные и его будут считать «извращенцем».
«Их заставляют выполнять самую унизительную работу – например, чистить туалеты и канализацию».
По словам Ишханяна, защищать гомосексуалистов трудно, поскольку лишь немногие из них готовы открыто пожаловаться на издевательства, которым их подвергают.
Представитель пенитенциарной службы армянского министерства юстиции Арсен Бабаян отрицает утверждения о том, что в тюрьме гомосексуалистам намеренно поручаются самые унизительные задания. По его словам, каждый заключенный сам выбирает, какую работу ему выполнять.
«То, что геи занимают отдельные камеры – тоже их выбор, - сказал он. То же самое со Свидетелями Иеговы, которые, подобно геям, живут отдельной жизнью».
И все же, говорит Галстян, ситуация, кажется, начала выправляться – пусть и медленно.
С тех пор, как в 2001 году Армения была принята в Совет Европы, люди стали активнее защищать свои права, и все больше гомосексуалистов открыто заявляют о своей ориентации.
За права геев с 2007 года ревностно выступает неправительственная организация PINK (Public Information and Need for Knowledge), которая также осуществляет программы по борьбе с распространением болезней, передаваемых половым путем.
Граир, который является членом этой НПО, рассказывает, что порвал со своим другом, иранцем, когда тот захотел уехать в Европу.
«Он не мог жить в Иране, потому что там гомосексуалистов вешают, но и здесь он чувствовал себя плохо, - сказал Граир. – Он попытался уговорить меня уехать с ним в Европу, но я не согласился».
Хорошо знакомый с нетерпимостью, с которой приходится сталкиваться в Армении таким, как он, Граир, однако, не готов покинуть свою страну – особенно сейчас, когда, по его словам, здесь уже наметились какие-то позитивные подвижки.
«В детстве я страдал, пытаясь понять себя, и рядом со мной не было никого, кто мог бы мне помочь», - сказал он.
«Но сейчас мы – команда, и мы пытаемся поддерживать тех из нас, кто послабее».
«Это для меня очень много значит. Уехав в какую-нибудь европейскую страну, я бы чувствовал себя побежденным - страусом, прячущим голову в песок».
Ведь она презрела двойное табу – на любовь между армянами и азербайджанцами и на однополые отношения.
Бурные споры, которыми сопровождалось опубликование книги, явственно обнаружили подверженность азербайджанского общества гомофобии – нетерпимо-предубежденному отношению к гомосексуалистам, полностью разделяемому, как оказывается, и по другую сторону этнического и религиозного водораздела – в Армении.
Ованес Минасян знает об этом из собственного опыта. Ему двадцать семь, и он – один из немногих гомосексуалистов в Армении, которые не боятся, давая интервью, называть свои настоящие имена.
Эту свободу он обрел нечаянно – попав за свою «нетрадиционную» сексуальную ориентацию в тюрьму. Тогда о ней узнали все его соседи и родственники, и необходимость таиться отпала сама собой.
Кошмар начался в 1999 году, когда полиция арестовала Минасяна, обвинив его в мужеложстве. Властям его, как и других четверых гомосексуалистов, выдал его партнер.
Минасян, которому тогда было семнадцать лет, сразу признался полиции, что он состоял в интимных отношениях с мужчиной. «Я никогда не считал это преступлением, поэтому на их вопрос, была ли у меня связь с мужчиной, я ответил утвердительно», - рассказывает он.
По словам Минасяна, полицейские жестоко избили его, когда он отказался назвать имена других гомосексуалистов.
Он – один из шести человек, которые были обвинены в мужеложстве, тогда относившейся к числу уголовно наказуемых деяний, и осуждены по статье №116 армянского уголовного кодекса. Как несовершеннолетний, Минасян получил относительно щадящий приговор - три месяца тюремного заключения.
В тюрьме, вспоминает Минасян, он постоянно подвергался давлению.
«Заключенные были со мной так же жестоки, как и тюремщики, - сказал он. - Я был для них игрушкой, они издевались надо мной, а потом швыряли меня обратно в камеру».
После освобождения он стал предметом издевательств со стороны соседских мальчишек, которые гонялись за ним, бросали в него камнями и кричали ему вдогонку «Голубой!»
Это не все. Минасян говорит, что один полицейский попытался шантажом заставить его назвать имена богатых гомосексуалистов, которых он мог знать.
Не сумев выбить из Минасяна эту информацию, полицейский рассказал о его сексуальной ориентации менеджеру бара, в котором он работал. В результате Ованес и его друг – тоже гомосексуалист – были уволены.
С тех пор, как Ованес вышел из тюрьмы, прошло девять лет. Местные ребята больше не издеваются над ним. Они привыкли к нему. У него есть работа. Но устав жить в атмосфере враждебности, он хочет уехать из страны.
В 1922 году, через несколько лет после большевистской революции, в только что сформировавшемся Советском Союзе гомосексуализм перестал считаться уголовным преступлением.
Однако в 1933 году гомосексуалисты вновь были объявлены вне закона, и только в 2003 году практика преследования их в уголовном порядке было отменена.
Теперь закон в Армении не рассматривает геев в качестве преступников, однако на бытовом уровне дискриминация и нетерпимость по отношению к ним продолжают оставаться обыденными явлениями.
Около года назад родители Хачика, узнав о «нетрадиционной» сексуальной ориентации сына, выгнали его из дома.
21-летний студент рассказывает, что впервые он осознал свою непохожесть на других, когда ему было тринадцать или четырнадцать лет. Именно тогда он понял, что его интересуют мальчики, а не девочки.
«Я был в том возрасте, когда начинаешь мастурбировать, и, делая это, я представлял себе парней, - откровенничает он. – Я думал, что я был один такой, но потом по Интернету я нашел других таких же, как я, людей».
Свой первый сексуальный опыт, случившийся, когда ему уже исполнилось двадцать, Хачик разделил с человеком, с которым он познакомился по Интернету. Домашним он представил его как своего друга.
Беда пришла, когда мать Хачика обнаружила, что их отношения были не совсем дружескими.
«Мы смотрели телевизор в моей комнате, - рассказывает Хачик. – Я не знал, что дверь была открыта. Мать застала нас целующимися».
Она стала плакать. Позже пришел отец, и они вместе накинулись на него.
«Папа был взбешен. «Тебе, что же, девочек мало? - кричал он. - Теперь тебе надо с парнями встречаться? Мой сын это делать не будет!»»
«Мама стала кричать, что было бы лучше, если бы я умер. Что лучше вообще не иметь сына, чем знать, что он голубой».
«Она даже хотела ударить меня. Я пытался сопротивляться, но ее поддержал папа. Потом они сказали мне, что я им больше не сын, и что я должен покинуть их дом. Так я и поступил».
С тех пор Хачик живет на съемной квартире и работает в двух местах: надо оплачивать учебу.
Через два месяца после изгнания из дома Хачик узнал, что, как некто с «отклонением» сексуальной ориентации, он не может служить в армии.
По данным Хельсинского комитета по правам человека в Армении, с 2004 года в министерстве обороны страны действует негласный закон, запрещающий призывать на военную службу гомосексуалистов.
«Когда я сказал военному психологу, что я – гей, он бросил ручку на стол и чертыхнулся», - вспоминает Хачик.
Он рассказывает, что другой офицер со словами «Ты не мужчина! Как может армянин заявлять, что он гомик?!» ударил его папкой.
Требовался официальный «диагноз», и Хачика отправили на медицинское освидетельствование, по итогам которого было вынесено заключение, что он действительно придерживается «нетрадиционной сексуальной ориентации».
На вопрос IWPR о том, действительно ли министерство обороны избегает призывать гомосексуалистов на военную службу, ответил – в письменной форме – его представитель полковник Сейрам Шахсуварян,
Он опроверг заявления о существовании негласного запрета на призыв гомосексуалистов в армию, заявив, что «действующий в Армении закон об обязательной военной службе не предусматривает освобождения гомосексуалистов от несения воинской повинности».
Герои-любовники неоднозначно воспринимаемого романа Алиева «Артуш и Заур» в конце концов решают покончить с собой, сбросившись с Башни-Девственницы, которая находится в Баку и известна в Азербайджане как символ обреченной любви.
По словам психолога Давида Галстяна, социальное давление, которому подвергаются армянские геи, заставляет некоторых из них, особенно отчаявшихся, искать выход в самоубийстве.
Он говорит, что за последние три года ему довелось услышать по меньшей мере о десяти гомосексуалистах, которые покончили с собой, бросившись с крупнейшего в Ереване моста – Киевского.
Он рассказывает о трагических случаях из собственной практики. Все эти истории о том, как разрушается жизнь человека, когда его семья узнает о его нетрадиционной ориентации. В одном случае женщина сдала своих детей в сиротский приют, узнав, что их отец, ее муж, - гей; в другом – отец выгнал из дома своего 14-летнего сына-гея, и тот стал заниматься проституцией, чтобы выжить на улице.
«В нашем обществе в отношении гомосексуалистов существует настоящая фобия, люди считают их животными», - сказал он.
«Мои пациенты [геи] узнают обо мне друг от друга и приходят сюда. Они говорят, что я хотя бы их выслушиваю».
Политики ничего не предпринимают для того, чтобы рассеять распространенные в обществе невежество и предрассудки в отношении геев. Более того, некоторые из них открыто поощряют нетерпимость к гомосексуалистам.
Так, Эмма Худабашян в бытность свою членом армянского парламента любила повторять, что гомосексуалистов надо забрасывать камнями.
А глава ультра-националистичского Союза армянских арийцев Армен Аветисян в июле 2006 года выступил с эксцентричным заявлением, в котором он осудил гомосексуализм и попутно - Европу. Это заявление тогда было опубликовано в трех газетах.
«Нам следует создать для них общину, которая бы называлась «Хамасерашен» (буквально переводится как «Гомосекс-град»), - сказал он.
«Конечно, она располагалась бы в Европе, ведь гомосексуализм – одна из европейских ценностей, вот пусть они и собираются там».
Другой фактор, формирующий консервативное отношение общества к проблеме гомосексуализма, - это Армянская апостольская церковь, которая, подобно большинству существующих в мире христианских церквей, рассматривает однополые отношения как тяжкий грех.
Нападения на геев – любимое времяпрепровождение ереванских хулиганов-юнцов, которые часто выбирают себе жертв в Парке Комайги, где собираются гомосексуалисты.
По мнению Галстяна, гомофобия наносит обществу вред, лишая его тех, кто потенциально может принести ему большую пользу.
«Мы потеряли талантливого певца, программиста и блестящего студента, который должен был стать химиком, - говорит психолог, возвращаясь к теме самоубийств среди гомосексуалистов. – Другие просто уехали из страны».
Между тем, 9 декабря 2008 года армянское правительство подписало заявление ООН о ликвидации всех форм дискриминации по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
Однако это только усилило гомофобные настроения в Армении.
Известная в стране личность Хачик Стамболсян во время одной публичной дискуссии сказал: «Это разработанный масонскими структурами глобальный план по уничтожению мира».
Консервативная газета «Искакан Иравунк» обвинила ООН в возвеличивании «отбросов человечества – этих содомитов и лесбиянок».
По словам 26-летнего активиста Граира, подписание правительством декларации ООН пока не принесло армянским геям ничего хорошего.
«До тех пор мы просто жили своей жизнью и работали, но они подняли вокруг нас шум, и ситуация стала напряженной», - сказал он.
Глава Хельсинского комитета по правам человека в Армении Аветик Ишханян, который также является членом Группы наблюдателей за пенитенциарной системой, говорит, что труднее всего гомосексуалистам приходится в закрытых заведениях, таких как тюрьма и казарма.
«В тюрьме они помещаются в отдельные камеры, - сказал он. - Там нельзя пожать гомосексуалисту руку, взять от него сигарету и даже просто дотронуться до его вещей».
«Если заключенный воспользуется тарелкой гомосексуалиста – пусть даже случайно, другие заключенные и его будут считать «извращенцем».
«Их заставляют выполнять самую унизительную работу – например, чистить туалеты и канализацию».
По словам Ишханяна, защищать гомосексуалистов трудно, поскольку лишь немногие из них готовы открыто пожаловаться на издевательства, которым их подвергают.
Представитель пенитенциарной службы армянского министерства юстиции Арсен Бабаян отрицает утверждения о том, что в тюрьме гомосексуалистам намеренно поручаются самые унизительные задания. По его словам, каждый заключенный сам выбирает, какую работу ему выполнять.
«То, что геи занимают отдельные камеры – тоже их выбор, - сказал он. То же самое со Свидетелями Иеговы, которые, подобно геям, живут отдельной жизнью».
И все же, говорит Галстян, ситуация, кажется, начала выправляться – пусть и медленно.
С тех пор, как в 2001 году Армения была принята в Совет Европы, люди стали активнее защищать свои права, и все больше гомосексуалистов открыто заявляют о своей ориентации.
За права геев с 2007 года ревностно выступает неправительственная организация PINK (Public Information and Need for Knowledge), которая также осуществляет программы по борьбе с распространением болезней, передаваемых половым путем.
Граир, который является членом этой НПО, рассказывает, что порвал со своим другом, иранцем, когда тот захотел уехать в Европу.
«Он не мог жить в Иране, потому что там гомосексуалистов вешают, но и здесь он чувствовал себя плохо, - сказал Граир. – Он попытался уговорить меня уехать с ним в Европу, но я не согласился».
Хорошо знакомый с нетерпимостью, с которой приходится сталкиваться в Армении таким, как он, Граир, однако, не готов покинуть свою страну – особенно сейчас, когда, по его словам, здесь уже наметились какие-то позитивные подвижки.
«В детстве я страдал, пытаясь понять себя, и рядом со мной не было никого, кто мог бы мне помочь», - сказал он.
«Но сейчас мы – команда, и мы пытаемся поддерживать тех из нас, кто послабее».
«Это для меня очень много значит. Уехав в какую-нибудь европейскую страну, я бы чувствовал себя побежденным - страусом, прячущим голову в песок».
