Institute for War and Peace Reporting | Giving Voice, Driving Change
Как сделать Афганистан демократическим государством?
С точки зрения афганцев лишь создание стабильного демократического правительства, способного положить конец бедствиям народа, может служить оправданием военных ударов США. В противном случае, вся антитеррористическая операция – не более, чем очередная фаза порочного круга войн и насилия, и афганцы обречены оставаться заложниками исламского фундаментализма и терроризма.
В то время, как все заинтересованные стороны твердят о необходимости обеспечить представительность нового афганского правительства, никто пока не смог дать ясное определение тому, что это означает. В сущности, иностранные державы, выдвигая каждая свое собственное определение, только еще больше запутывают ситуацию. Общим является лишь стремление внешних сил видеть представителями афганского народа угодные им личности и группы.
Например, Пакистан хотел бы видеть у власти в Кабуле представителей так называемого «умеренного крыла» талибов из числа пуштунского большинства, и абсолютно не приемлет идею широкого участия в новом правительстве Северного альянса, в котором большинство составляют таджики и узбеки. Индия, Россия и Иран отвергают всякую возможность участия в новом правительстве любых представителей движения «Талибан». По их мнению, страной сможет управлять правительство свергнутого в свое время президента Бурхануддина Раббани с преобладанием в нем представителей антиталибской коалиции.
Эти разногласия создают угрозу вновь поставить будущее Афганистана в зависимость от прихотей внешних сил региона. Афганский народ вновь могут лишить самой большой выгоды, которую только можно извлечь из падения талибов – формирования в стране по-настоящему представительной администрации.
Суть проблемы кроется в отсутствии альтернативной кандидатуры на роль национального лидера. Бывший король Афганистана Мохаммед Захир Шах – единственная, пожалуй, фигура, способная сыграть центральную роль в возрождении в стране государственности - не располагает в Афганистане организованными политическими или военными структурами. В стране, где традиционно тон задают военные, его роль наверняка сведется к чисто символической и временной.
Основным заблуждением во всех теоретических дискуссиях по поводу послеталибского урегулирования в Афганистане является предположение, что группировки, долгое время занимавшиеся исключительно войной, теперь возьмут и помирятся. Война для них – это образ жизни, и другого они не знают. Они – дети войны. В мирное время им нечем будет заняться.
Афганцы хорошо помнят зверства так называемой «милиции» после падения в стране коммунистического режима в 1992 году. Вспоминая период пребывания у власти моджахедов до 1996 года, один афганский бизнесмен сказал: «Афганцы молятся, чтобы Бог избавил их от талибов, но только не ценой возвращения к власти тех, других».
Отношения между полевыми командирами носят откровенно враждебный характер. Альянсы формируются только при необходимости бороться с общим врагом, а затем легко распадаются.
Существуя за счет поддержки конкурирующих между собой внешних сил, эти группировки давно скомпрометировали как национальные интересы Афганистана, так и интересы своих собственных национальных сообществ. Теперь, когда для США нет цели важнее военной победы над режимом талибов и террористической сетью «Аль-каэда», эти вооруженные группировки только усиливаются.
Велика вероятность того, что как только общий враг – талибы – будет ликвидирован, и военная операция США завершится, эти группировки, в том числе из состава Северного альянса, начнут воевать между собой.
А тем временем об афганской интеллигенции, бизнесменах и других гражданах с развитым чувством гражданского самосознания, никто даже не вспомнил. Пока идет война, им отказано в какой-либо практической роли.
Надо сказать, что это крайне недальновидный подход. Эти люди способны сыграть ключевую роль в возрождении страны, повести Афганистан за собой к миру и демократии.
А как насчет афганского «бессловесного большинства» - всех тех, кто долгие годы терпеливо сносил все беды и несчастья? Их мнения никто не спрашивал; их желания всем глубоко безразличны.
Многие считают, что все разговоры о демократии в стране, обезображенной десятилетиями войны, бесполезны, однако сама афганская катастрофа явилась в свое время именно следствием привычки властителей страны игнорировать волю народа.
Нет сомнения в том, что с существующими в стране вооруженными группировками следует считаться, особенно в ходе нынешней военной кампании, однако их роль следует свести к минимуму. Более того, следует помочь им превратиться из вооруженных формирований в политические партии.
Помощь демократически настроенным силам и общественным деятелям Афганистана потребует политической воли и щедрых финансовых вливаний со стороны международного сообщества. Став ведущей общественной силой, они способны мобилизовать и повести за собой народ в деле создания и утверждения демократически избранного правительства.
Как наглядно продемонстрировали два десятилетия непрекращающегося военного конфликта в Афганистане, афганцы никогда не воспримут правительство, навязанное им извне, каким бы оно ни было. Лишь демократически избранная администрация способна обеспечить дружественные отношения со всеми соседними странами и представлять все этническое многообразие Афганистана.
Вооруженным группировкам нельзя доверять. Полевые командиры не только с легкостью нарушают взаимные договоренности; они недолго сохраняют верность и самим создателям и вдохновителям своих группировок. Что, если убедившись в окончательном поражении талибов, они сами выступят против США под предлогом борьбы с оккупацией или защиты Ислама? А ведь чтобы уйти от своего собственного прошлого, им обязательно потребуется новый повод для вооруженной борьбы.
Мохаммед Кабул являлся издателем и редактором кабульской газеты «Нава э-Собх» («Голос утра») в 1990-1991 гг. до ее закрытия тогдашним президентом Афганистана Мохаммедом Наджибуллой.
Global Voices

As coronavirus sweeps the globe, IWPR’s network of local reporters, activists and analysts are examining the economic, social and political impact of this era-defining pandemic.