В ТАДЖИКИСТАНЕ ЗАПРЕТИЛИ ТРИ НЕТРАДИЦИОННЫЕ КОНФЕССИИ

«Когда я впервые пришла в церковь, христиане приняли меня с распростертыми объятиями. Я сразу же почувствовала на себе их заботу», - рассказывает жительница Душанбе Зебо Тавкиева, недавно перешедшая из традиционного для страны ислама в христианство.

Узнав об этом, дядя Зебо, с которым она, лишившаяся родителей, проживала с пятилетнего возраста, выгнал девушку из дома.

Но ее новые браться по вере не бросили Зебо в беде. «Я пошла к ним и рассказала, что мне больше негде жить и нечего кушать, - вспоминает Зебо. - И вскоре у меня все появилось – и хлеб, и крыша над головой».

Невзирая на годы насильственной секуляризации в эпоху советской власти, Таджикистан свято хранил свое исламское наследие и сберег его до наших дней. Русские и другие славянские переселенцы уже очень давно принесли в Таджикистан русское православие, но до развала Союза эти две религии сосуществовали мирно, не посягая на паству друг друга.

В 1991 г. - с обретением Таджикистаном независимости – в страну начался приток различных иностранных миссионеров, преимущественно протестантского толка, в результате чего тысячи таджиков поменяли веру. Подсчитано, что с 1991 г. более 124 тысяч таджикистанцев различной этнической принадлежности перешли в другую веру, в большинстве случаев - не исламскую.

Не удивительно, что исламские религиозные лидеры ополчились на «пришельцев», которые, по их мнению, заманивают обнищавших таджикских мусульман в свои сети материальными благами.

Вероятно, противодействие религиозных деятелей страны и послужило причиной тому, что правительство наложило запрет на деятельность в Таджикистане трех иностранных религиозных организаций.

25 июля Государственный комитет по делам религий (ГКДР) своим решением временно приостановил деятельность в стране трех конфессий – Свидетели Иеговы, Союз баптистов-евангелистов и Корейская Церковь «Сонмин Сунбогым».

Обосновывая свое решение, представители комитета ссылаются на якобы поступающие к ним многочисленные жалобы на противозаконную деятельность данных организаций. Теоретически, запрет может быть снят, если данные организации приведут свою деятельность в соответствие с действующим законодательством. Однако представители комитета так и не дали публичных объяснений по поводу того, в чем же именно провинились иеговисты, баптисты и сонминовцы.

По данным ГКДР, в настоящее время на территории Таджикистана действуют более 85 неисламских религиозных организаций. При советской власти в стране существовали лишь три религии – ислам, русское православие и католицизм, который исповедовало незначительное меньшинство населения, в основном – польского происхождения.

Среди новых, доселе невиданных здесь конфессий, – Адвентисты Седьмого дня, кришнаиты и баптисты.

Их миссионеры в основном работают в столице – Душанбе, а также в Согдийской области на севере страны.

Есть по крайней мере одна часть страны, где иностранных миссионеров не встретишь вовсе. Это – горные районы к востоку от столицы, где традиционно сильны позиции Партии исламского возрождения (ПИВ). В годы гражданской войны 1992-1997 гг. ПИВ составляла костяк оппозиционных сил, противостоявших правительственным войскам. По мирному договору от 1997 г. моджахеды разоружились, и ПИВ стала легально действующей оппозиционной исламской партией. Некоторые из ее лидеров были назначены на ответственные государственные должности. В настоящее время ПИВ является единственной разрешенной законом исламской партией в СНГ.

Лидеры главенствующих религий Таджикистана утверждают, что представители нетрадиционных конфессий обращают таджикистанцев в свою веру с помощью различных материальных «подачек», что, в общем неудивительно в стране, где около 60 процентов населения живет за чертой бедности.

По словам самих вновь обращенных, перейти в новую веру их побудила как материальная помощь, так и моральная поддержка со стороны новых братьев по вере.

Жительница села Вахдат (пригород Душанбе) рассказала, что пять лет назад – после смерти мужа – она оказалась по уши в долгах. «Моя русская соседка Зина посоветовала сходить в церковь, и там я нашла утешение и материальную поддержку, - вспоминает она. – Мои родственники к тому времени от меня отвернулись, и только у христиан я нашла поддержку в трудную минуту».

Представитель Совета Улемов (верховного религиозного органа Таджикистана) Эгамберды Худойбердыев характеризует перешедших в другие конфессии как «людей, плохо осведомленных об исламе, либо оказавшихся в трудном экономическом положении».

«Как правило, это – бездомные дети и социально уязвимые женщины», - утверждает он.

Священник Русской православной церкви Душанбе Сергей Клименко столь же неодобрительно отзывается о «пришлых» конфессиях. «Путь, выбранный миссионерами, неприемлем для нашего общества, - говорит он. – Они пользуются бедностью и уязвимым социальным положением населения».

Того же мнения придерживается заместитель руководителя ПИВ Мухаммадали Хаит. «Как может быть в таджикской семье один человек – мусульманином, другой – зороастрийцем, а третий – христианином? Основой таджикского государства и общества является ислам и только ислам», - говорит он.

Официальные лица не желают обсуждать вопрос веры, но один высокопоставленный чиновник аппарата президента на условиях анонимности сказал: «Ислам неотделим от таджикского народа. Даже в годы советской власти мы верили в Бога».

«Как истинный мусульманин, я не приемлю различные секты, появившиеся в нашей стране и переманивающие нашу молодежь. С православными мы всегда жили мирно – они нас не трогают. Но баптисты, сонминовцы и прочие ведут себя агрессивно. И правильно, что их запретили».

Церковь «Сонмин Сунбогым» - это христианская община из Южной Кореи, которая из всех новых конфессий, пожалуй, ведет наиболее активную деятельность в Таджикистане. На момент запрета сонминовцы действовали на таджикской земле уже десять лет.

За это время Церковь «Сонмин» построила ряд больниц, медицинских центров и образовательных учреждений в административном центре Согдийской области – г. Худжанд. Церковь осуществляет культурные и спортивные программы для молодежи. По мнению наблюдателей, основной целевой аудиторией данной организации является именно молодежь.

Иностранные религиозные группы знают о повышенном внимании к себе со стороны властей, и поэтому избегают «опасных» тем. Представитель Церкви «Сонмин» на условиях анонимности с негодованием опроверг утверждения о том, что якобы церковь заманивает молодых людей материальными благами.

«Мы никогда не пытаемся “купить” преданность приходящих к нам, - сказал он. – Если человек приходит к нам или принимает нашу веру – это его собственное решение».

Неприятие обществом иностранных миссионерских организаций в последние годы не раз выливалось в открытое противостояние.

В октябре 2000 г. в душанбинском центре «Сонмин» прогремели два взрыва, унесшие жизни десяти человек и оставившие после себя более сотни раненых. Виновными в организации и осуществлении теракта были признаны трое студентов Исламского университета, якобы прошедшие спецподготовку в лагерях террористов на территории Афганистана.

В г. Исфара (Согдийская область) во время молитвы был убит священник Церкви баптистов-евангелистов Сергей Бессараб. Убийство священника было признано делом рук членов тайной, малоизвестной исламской организации «Аль-Байат».

Существует предположение, что таджикские женщины стали более активно переходить в другие конфессии после того, как прошлой осенью Совет Улемов запретил им посещать пятничную молитву в мечетях по всей стране, якобы из-за того, что в мечетях отсутствуют помещения для раздельной молитвы мужчин и женщин.

Так считает, например, Ходжи Акбар Тураджонзода, до начала гражданской войны занимавший пост Верховного муфтия Таджикистана, а во время гражданской войны бывший лидером Объединенной таджикской оппозиции.

«Выгнав женщин из мечетей, мы сами толкаем их на экстремистские действия», - сказал он.

Было ли решение о запрете трех упомянутых организаций следствием давления близкого к правительственным кругам официального исламского истэблишмента – неизвестно. Совет Улемов свою причастность отрицает, а чиновники вообще отказываются говорить на эту тему.

Один политолог на условиях анонимности предположил, что чрезмерное рвение официальной церкви в деле «защиты веры» может являться следствием подорванного доверия мусульман к ней самой.

«Переход мусульман в другие конфессии говорит о кризисе доверия к Совету Улемов – органу, уже давно дискредитировавшему себя в глазах многих мусульман. Путем давления на правительство с требованием изгнания немусульманских организаций Совет пытается удержать верующих», - сказал этот политолог.

Гражданскую войну в Таджикистане часто рассматривают в упрощенном виде как конфликт между исламской оппозицией и светским правительством бывших коммунистов во главе с Эмомали Рахмоновым. Но сам Рахмонов ведет себя как истинный мусульманин. К примеру, он совершил малый хадж – паломничество в Мекку.

Возможно, наложив запрет на упомянутые немусульманские организации, государство преследует сугубо прагматические политические цели. Задобрив таким образом мусульманских лидеров, имеющих влияние на прихожан в мечетях по всей стране, правящий режим может обеспечить себе в их лице надежных союзников на президентских выборах 2006 г.

Один эксперт на условиях анонимности сказал: «Приближаются президентские выборы, и правящая верхушка ищет себе поддержку повсеместно, в том числе – среди мусульманского руководства».

Каюмарси Ато – независимый журналист из Душанбе.