БУХАРЦЫ НЕ ПРИНИМАЮТ РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ
В одном из священных городов ислама, Бухаре, исламский фундаментализм не находит никакого отклика.
БУХАРЦЫ НЕ ПРИНИМАЮТ РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ
В одном из священных городов ислама, Бухаре, исламский фундаментализм не находит никакого отклика.
После 70 лет насаждавшегося коммунистами атеизма, Бухара - благородный, известный своей историей город, через который некогда проходил легендарный Шелковый путь, кажется, вступает в пору возрождения религии.
Обретенная в 1991 независимость принесла с собой возврат к давно забытым традициям и религиозным праздникам. Повсюду открывались мечети и мусульманские школы. Второй по своему религиозному значению город ислама был вновь открыт для верующих, и паломники устремились в его храмы и священные места, три посещения которых равны одному паломничеству в Мекку.
Но Бухара неподходящее место для религиозных фанатиков. Город, который гордится своей историей и духовным наследием, сохраняет полное небрежение тому, что наиболее волнует узбекистанское правительство - исламскому фундаментализму.
Радикальные течения ислама, охватившие Ферганскую долину на востоке страны, непонятным образом не представлены в этом оазисе посреди пустыни - месте, где были рождены толкователь Хадиса Ислам аль-Бухари и самый почитаемый из суфийских святых Баховаддин Накшбанди.
Лишь немногие жители Бухары изъявляют желание вступить в ряды Исламского Движения Узбекистана или любого другого из трех исламских движений, угрожающих утопить страну в своем видении исламского государства, управляемого законами шариата.
В 1996 был один тревожный момент, когда всплеск экстремистских настроений среди талибов на узбеко-афганской границе ужаснул страну. Когда по российским новостям показали фанатиков вопящих "Мы хотим Самарканд! Мы хотим Бухару!", город охватило оцепенение.
За три года до этого, город поверг в ужас еще один инцидент, когда вооруженный автоматом Калашникова афганский боевик ворвался в один из суфийских храмов, утверждая, что афганцы идут на Бухару. "К осени Бухара будет нашей!", - кричал он, когда полиция уводила его.
Притязания афганцев на Бухару насчитывают несколько столетий и восходят к тем временам, когда кочевые племена контролировали степи бывшего Туркестана. Афганцы утверждают, что их персидские предки, говорившие на таджикском языке, первыми поселились на этой земле и основали великие города и цивилизации.
В 1996 многие задавались вопросом, не станет ли регион, так тесно связанный с Афганистаном, поддерживать талибов, пополняя ряды тех, кто мечтает создать на территории Центральной Азии исламское государство.
Но жители Бухары, не только не присоединились к Талибану или к любому другому подобному движению, но и чурались любых связей с фундаментализмом. Они исповедуют свою собственную разновидность ислама, которая не имеет ничего общего с фанатическими верованиями повстанцев.
"Бухара никогда не поддержит фундаменталистов. Мы их просто разочаруем", - говорит выпускница Бухарского Государственного университета Фируза. Ее мать - религиозная женщина и лидер небольшой общины, регулярно проводит службу, призывая духов предков.
"Умиротворять души мертвых, советоваться с предсказателями судьбы и ясновидящими по поводу сглаза, порчи и проклятия - вот это для нас норма. Правоверные из Ферганской долины даже не считают нас мусульманами".
Почти 900 лет Бухарцы почитают суфийского святого Бафоваддина Накшбанди. Его мавзолей, в 12 километрах от Бухары, ежегодно привлекает тысячи посетителей и паломничество к Накшбанли играет основополагающую роль в местной традиции ислама.
"Мы говорим, что мы мусульмане, но по-настоящему не знаем, что это значит, - говорит хранитель мавзолея Дилафруз. - Люди приходят сюда, целуют могилы святых, молятся им, и несмотря на то, что муллы объясняют им, что это неправильно, пройдет несколько поколений прежде, чем люди это поймут".
Дилафруз считает, что уникальность Бухары как хранилища архитектурных и религиозных памятников, парадоксальным образом сместила духовный аспект, заменив потребность в участии в таинстве атмосферой зрелища. "Людям нравится смотреть и платить деньги за молитвы, но никто не желает молиться по пять раз в день или встать на праведный путь", - говорит она.
Во времена Советского Союза в Бухаре была единственная в Узбекистане мусульманская школа, но обучение и проповеди ограничивались ее стенами. "Мы ничего не знали о нашем наследии, и многие из тех, кто сегодня называет себя муллами, в те дни проповедовали атеизм, - говорит Фируза. - У многих возникло циничное отношение к религии, потому что у них перед глазами был пример лицемерия так называемых 'святых' людей".
Тесные связи региона с таджикской культурой и отдаленность от Ташкента, выливается в гордость и своеобразие языка бухарцев, что отделяет их от остальных регионов страны. Таджики склонны считать себя превосходящими другие народы, потомками великой персидской цивилизации, благословленными "самым красивым языком в мире", как говорит отец Фирузы.
"Дело в том, что мы всегда находились на перекрестье основных торговых путей, мы привыкли адаптироваться, обмениваться мнениями и жить вместе в мире, - считает Дилафруз. - Индусы, евреи, арабы и персы жили бок о бок в Бухаре. В Фергане все было совсем не так. Многое в наших традициях ислама наложилось на древние ритуалы буддизма и зороастризма. Мы прыгаем через костер на наших свадьбах, и мы даже верим в китайский гороскоп".
Мечта президента Узбекистана Ислама Каримова о светском государстве по подобию Турции становится все менее достижимой. Бухара и, возможно, Самарканд все еще свободны от фундаментализма. Но растущая нищета, коррупция и экономический кризис раздувают пламя веры в идеалы "чистого" ислама на востоке страны.
Запечатанная с двух сторон горными районами Кыргызстана и Таджикистана, Ферганская долина особенно уязвима перед лицом угрозы Талибана, сила которого в наркоторговле. Ряды фундаменталистов пополняются отчаявшейся безработной молодежью из долины.
Критики политики правительства считают, что репрессивные меры Каримова заставляют истинных верующих уходить в подполье. Люди устали от атмосферы подозрения и страха, установившейся после ташкентских взрывов в прошлом году, когда 5000 человек было арестовано и десятки расстреляны за так называемые преступления против государства.
"Многие люди бояться признаваться в своей вере, где бы они не жили, - говорит Дильфаруз. - Но это не значит, что они перестали верить. Некоторые идут на отчаянные меры, чтобы вернуть ислам, который, как им кажется, они теряют. Если Каримов не будет осторожен, он может разрушить все".
Дженнифер Бальфур - постоянный автор статей для IWPR.
