Репортаж из Переви

22 километра. Уже целый год для того, чтобы попасть в село, надо пройти два блок-поста – грузинский и российский.

Контроль над Переви грузинские власти потеряли в результате августовской войны 2008 года, когда российские войска заняли это граничащее с Цхинвальским регионом село. О том, что сегодня в этом селе у грузин нет никаких прав, говорит и надпись на российском КПП – «Если не мы, то кто?!»

Если хочешь попасть в село, сделать это можно, только представившись российским солдатам гостем. Поэтому, последовав советам местных, всю свою журналистскую «экипировку» я оставляю у входа в село.

Я остановливаю направляющуюся в сторону села побитую машину. Впереди сидят двое молодых мужчин. Мое внимание привлекает грузинский флаг, которым обтянуты сиденья колымаги. «Это чтобы русские не забывали, что они находятся в Грузии», - отвечает на мой удивленный взгляд водитель машины, который оказался уроженцем Переви.

Наш водитель, видимо, уже проделывал этот маршрут не раз. Заранее он берет у нас, пассажиров, удостоверения личности. Он знает: на КПП их будут проверять. Так и случилось: нас останавливает военный с автоматом в руках, требует предъявить документы, после возвращает их и дает добро: езжайте дальше. На флаг в машине он внимания не обратил.

Уже по селу я передвигаюсь пешком. Переви – типичный уголок Земо Имерети: природа здесь очень красивая. Однако местным не до того, чтобы наслаждаться ею. Если бы не российские солдаты, стоящие у входа в село, Переви не отличить от других сел Сачхерского района. И все же в воздухе села ощущается напряжение.

Связь с остальной частью Грузии Переви держит благодаря старенькому автобусу, который и сейчас почти пустой разъезжает по разбитым дорогам села. По словам руководителя бюро мажоритарного депутата Сачхере Бесика Капанадзе, у местных не осталось ничего, что они могли бы перевозить на этом автобусе. «Скотину и продовольствие забрали осетинские боевики. Люди в селе сегодня надеются только на международную помощь», - говорит он.

Все местные, которые встречались мне по дороге, смотрели на меня с удивлением – чужак да еще и журналист. Наперебой они рассказывают мне о свалившихся на них несчастьях – наперебой, потому что надо успеть до темноты.

«Жизнь здесь – одно только мучение, сынок,- говорит одна пожилая женщина. - Мы не столько боимся, сколько расстеряны. Мы не знаем, что будет дальше. У нас нет будущего. Нет работы, не на что жить. Одна надежда на Бога и помощь иностранцев. А помощь – это 400 граммов муки и столько же сахара на человека. Мы не говорим, что недовольны, но ведь человек нуждается еще и во многом другом».

Другие тоже говорят все больше о безработице и крайней нищете.

Жительница Переви Наира Капанадзе на вопрос о находящихся в селе российских солдатах отвечает после небольшой паузы.

«Что правда, то правда – русские не делают нам ничего плохого. Может, это так – для виду, не знаю. Хотя, когда в обоих концах села стоят танки и вооруженные солдаты, живешь в напряжении. Пока не пришли русские, осетины успели забрать из села все - у нас не осталось ни скотины, ни урожая. Придется зимовать без картофеля и скота, а зима у нас обычно очень суровая», - сетует Наира Капанадзе.

«Часто российские солдаты купаются в реке голышом – никакого стыда! Заставляют население печь им хлеб и режут скотину без спроса. Но что мы можем им сказать, кому нам жаловаться, разве так что-нибудь изменить?!» - говорит соседка Наиры.

Из разговора с местными выяснилось, что здесь еще не начинали раздавать российские пасспорта, но анкеты перевцы уже заполнили.

«Разве есть смысл сопротивляться? Это было бы равнозначно приговору самому себе. Если они потребуют брать российские пасспорта, нам не останется ничего другого, кроме как подчиниться», - говорит Наира.

Более детально об агрессии российских солдат по отношению к местным рассказывает глава муниципалитета Сачхере:

«Агрессия исходит от осетинской стороны, но русские способствуют этому. Часто слышны выстрелы, местных оскорбляют, отнимают скот, потеряны десятки голов скотины», - заявляет Церцвадзе, несколько дней назад предоставивший в Сачхере убежище очередной семье, бежавшей из Переви.

По словам чиновника, «оккупированное село покидает, в основном, молодежь. В селе нет места людям, члены семей которых когда-либо числились в грузинской армии».

Он объясняет и то, почему перевцы стараются укрыться в своих домах до наступления сумерек:

«Я не знаю, как это называть – коммендантским часом или чрезвычайным положением, но перевцам запретили выходить на улицу после девяти часов вечера. Правила перемещения по селу были ужесточены после того, как с российского блок-поста дезертировал солдат Артемьев».

Приближается «коммендантский час», людей на улицах Переви становится все меньше, через несколько часов мне придется покинуть село. Из Переви меня вывозит на своем «Опеле» местный житель по имени Резо.

И вот опять российский военный требует предъявить удостоверения личности. Он так внимательно изучает их, как будто умеет читать по-грузински. После он жестом показывает нам, что мы можем ехать дальше. По дороге назад я все думаю о словах, написанных на стене российского КПП: «Если не мы, то кто?!»