Восстановление подорванных таджикско-узбекских отношений

Tuesday, 24 January, 2012

The link has been copied

Shahodat Saibnazarova

Radio Editor, Tajikistan

Из пяти центральноазиатских государств, у Узбекистана и Таджикистана - наиболее сложные взаимоотношения, хотя и связаны они друг с другом в культурном и экономическом плане. Несмотря на – а, может, по причине их близкого расположения относительно друг друга, эти государства переживают напряженность в отношениях.

Недавними признаками напряженности отношений стало то, что поезда с жизненно необходимыми для Таджикистана товарами задерживаются на территории Узбекистана, а также то, что была повышена цена на природный газ, который Душанбе покупает у Ташкента. Таджикистан в большой степени зависит от своего более крупного соседа, так как значительная часть импорта и экспорта страны производится по территории Узбекистана, а экономика Таджикистана зависит от узбекского газа. С точки зрения Таджикистана, Ташкент использует свою выгодную позицию, чтобы держать его в страхе.

Со своей стороны правительство Узбекистана обвиняет своего горного соседа в неспособности сдержать исламских активистов в прошлом. Сегодня разногласия в основном касаются продолжающегося строительства гигантской Рогунской ГЭС. Таджикистан говорит, что это его право – решить, наконец, проблему хронического недостатка электричества, а узбеки говорят, что из-за плотины упадет уровень воды в реке Аму-Дарье, крупнейшей водной артерии Центральной Азии, и они останутся без поливной воды для сельскохозяйственного сектора.

IWPR попросил историка Камола Абдуллаева, который читает лекции в Ohio State University, взглянуть на историю отношений двух народов и рассмотреть способы разорвать этот порочный круг.

Абдуллаев: Прежде всего, как историк, я хотел бы вернуться к событиям почти 100-летней давности. Таджики и узбеки жили в Кокандском Ханстве и Бухарском Эмирате, потом это уже стало называться Туркестанским краем, то есть они никогда не жили в национальных государствах.

В первые годы советской власти идеи национального размежевания не существовало. Руководство Средней Азии того времени было двуязычным, двунациональным, было стерто этническое сознание, не было ярко выраженного национального сознания, и, в принципе, речь шла о том, чтобы продолжить традиции Туркестана и Бухары.

Мы унаследовали советское национальное государство, и то, что мы видим, называется этнический национализм. Это государство исходит из постулата, что этническая группа проживает на территории определенного государства, и все что находится на территории – это принадлежит ему.

Узбеки были определены тюрками, таджики были определены иранцами; на самом деле это искусственное построение, поскольку узбеки не совсем тюрки, а таджики не совсем иранцы.

У нас больше общего, нежели отдельного. Но в то же время, как часто бывает в истории, люди, у которых много общего, очень часто придают значение мелочам. Они не придают значения тому, что их объединяет, а начинают придираться к вещам, которые их отделяют.

Сейчас у нас происходит конфликт интерпретаций нашей национальности, строительства национального государства. По-моему, после развала СССР возникла идея поиска новых путей, таджикско-узбекское государство или наоборот - узбекско-таджикское, как это говорили в прошлом - «турку-тоджик». Естественно, у нас определенная тяга друг к другу и отторжение, непонимание, конфликты. Я думаю, это будет продолжаться очень долго.

IWPR: Но это недопонимание не в интересах наших народов, таких близких по сути. Повышая транспортные расценки, Узбекистан вновь дает понять, что контролирует грузоперевозки Таджикистана. Отключая газ, демонстрирует преимущество сырьевого государства. Звучит категорическое несогласие по поводу строительства Рогунской ГЭС в Таджикистане.

Абдуллаев: Я бы не хотел уходить в подробности, связанные с острыми дебатами по поводу Рогунской ГЭС, транспортных проблем. Эти вопросы очень политизированы. Решать их следует в спокойной обстановке технарям, технократам.

IWPR: Так как же найти точки соприкосновения?

Абдуллаев: Я считаю, что необходимо подумать о создании федерации между Таджикистаном и Узбекистаном по образцу России и Беларуси. Выиграет и Таджикистан, и Узбекистан.

Чтобы сблизить Ташкент с Ферганской долиной, им пришлось строить через Ангрен новую железную дорогу, новые коммуникации проводить. И до сих пор самая удобная дорога идет через таджикскую часть между Худжандом и Канибадамом в Таджикистане.

То есть надо двигаться постепенно к пониманию, что мы друг без друга не можем, что надо облегчать пограничные условия, думать о постепенном создании Федеративного государства.

Речь не идет о потере независимости и суверенности. Каждое государство будет иметь свои законы, свою конституцию.

Для Таджикистана и Узбекистана, я думаю, важной проблемой является проблема Самарканда и Бухары [в этих городах в Узбекистане проживает значительное количество таджикоговорящего населения, и их названия всплывают во время редких территориальных споров, затеваемых националистами в Таджикистане]. Я думаю, эта проблема будет решена в рамках федеративного государства, поскольку сейчас уже растет поколение в Таджикистане, которое никогда не было в Самарканде и Бухаре, и наоборот, узбеки, которые не ездят в Таджикистан. Хотя у нас много общего, и проблема Самарканда и Бухары будет вполне решена, поскольку эти города не принадлежат ни Узбекистану, ни Таджикистану, а принадлежат всему миру, народу, который проживает в Средней Азии. Если таджики будут иметь возможность спокойно путешествовать в Самарканд и Бухару без того, чтобы просить для этого визу, я думаю, все вопросы решатся.

Поскольку это проблема замороженных конфликтов, т.е. рано или поздно она может опять появиться, надо способствовать интеграционным процессам. Я повторяю, речь не идет о полнейшем слиянии двух государств, а речь идет о постепенном движении друг к другу.

IWPR: Огромное количество таджиков проживает сегодня на территории Узбекистана, и много узбеков живут и работают в Таджикистане. Что вы скажете о них?

Абдуллаев: Большое количество таджиков живет в Узбекистане, и естественно, что у жителей Самарканда и Бухары было тяготение к Таджикистану после достижения независимости. Много людей ездили в Таджикистан. Но, к сожалению, гражданская война [в Таджикистане в 1992-97 годах] внесла коррективы. Сейчас идет идентификация населения, которое мы считаем таджикским населением Узбекистана. Сейчас все немного не понятно, в подвешенном состоянии, потому что они с неохотой отождествляют себя с таджиками, с Таджикистаном особенно. В силу того, что республика испытывает какие-то трудности. Но кто знает? Через некоторое время все может измениться.

IWPR: Очень часто можно услышать, что не между государствами существует недопонимание, а недоверие есть между президентами соседних стран - Исламом Каримовым и Эмомали Рахмоном.

Абдуллаев: Речь даже идет не о личностях двух президентов, речь о том, что такого рода интеграция, федеративное построение влечет за собой лишение каких-то властных полномочий. Ты теряешь полную власть над территорией, которую считаешь своей. Ни один президент – и президенты Узбекистана и Таджикистана не исключение – не согласится с охотой пойти на уступки, которые чреваты потерей власти. Для них очень важно контролировать территорию, ресурсы, потоки.

У меня лично впечатление, что президент Каримов и президент Рахмон очень часто подчеркивали близость этих двух народов. Узбекистан всегда говорил, что не оставит Таджикистан. Они понимали, что Таджикистан действительно проигрывает как независимая страна, и очень много коммуникаций завязано на Узбекистан, что у нас нет ресурсов, и без помощи Узбекистана нам трудно выжить в принципе. Вот такие трезвые, нормальные призывы раздавались из Ташкента и из уст президента Каримова. Поэтому, я думаю, может, произойдет чудо.

IWPR: Что же происходит в наших взаимоотношениях, может быть, идеология стала другой?

Абдуллаев: Идеология и в Таджикистане, и в Узбекистане – эксклюзивно-этническая, основанная на этническом национализме. Она никого не устраивает, ни таджиков, ни узбеков, поскольку в советское время у нас была двойная идентичность. Мы ощущали себя таджиками, узбеками, но в то же время мы ощущали себя частью большого и значительного, советским человеком.

Мы рассматривается всем миром как один регион, никто нас не делит на таджиков, узбеков.

Идеология национальной исключительности, понимания нации как суверенного, единственного владельца территории: Таджикистана - значит таджики, Узбекистана - значит узбеки. Это узкое понимание эксклюзивного этнического национализма. Это можно назвать «государственным национализмом», который определяется географическими рамками.

Я думаю, это надо развенчивать, противостоять этим тенденциям. Я, допустим, хотел бы с удовольствием участвовать в этом или позвал бы тех же узбекских коллег, которых, к сожалению, не вижу. Я писал свою диссертацию в Ташкенте, это был культурный центр Средней Азии с советских времен, даже с русского времени, с 19 века. И я прекрасно знаю своих коллег в Ташкенте, которые думают то же самое. К сожалению, с момента введения виз [в 2001 году] я ни разу не был в Ташкенте.

IWPR: Насколько реалистичны идеи этнической общности и сближения?

Абдуллаев: Это не должна быть еще одна искусственно созданная этническая общность. Речь идет о создании гражданской общности. У таджиков и узбеков есть смешанные браки с татарами, русскими, корейцами и представителями других национальностей. Надо создавать более широкую платформу гражданских ценностей, где могли бы поместиться и все остальные люди.

В основе такого рода общности необходимо иметь то, что я называл «турку-тоджик». Это было всегда, и у классиков был такой термин, когда речь шла о том, как описать население Средней Азии. Это было двуязычие такое, но оно сейчас ушло. Сегодня все меньше и меньше говорят на узбекском языке в Таджикистане. Если и знают, стараются не говорить. В Узбекистане мне приходилось часто встречаться с коллегами, которые потом признавались, что они являются этническими таджиками, хотя спокойно живут и работают в Узбекистане.

Этнический национализм имеет свое очарование, но оно уже проходит. Он не получил такой массовой поддержки, как в свое время не получили поддержки пантюркизм и паниранизм. Мы, таджики, с Ираном прекрасно ладим, стараемся поддерживать хорошие отношения, но мы далеки от того, чтобы создавать общую платформу. В то же время Узбекистан далек от идеи пантюркизма в классическом виде.

Увлечение этническим национализмом и романтическими пандвижениями, я думаю, постепенно сойдет на нет, и люди перейдут к пониманию важности укрепления и создания устойчивых гражданских общечеловеческих общностей.

Шаходат Саибназарова, радиоредактор IWPR в Таджикистане.

Если у вас есть комментарии или вы хотите задать вопрос по этому материалу, вы можете направить письмо нашей редакторской команде по Центральной Азии на адрес feedback.ca@iwpr.net.